Бифуркатор
Шрифт:
По вечерам вторников и четвергов мы с отцом смотрим сериал Блудливая Калифорния, и плевать, что на сериале стоит рейтинг 18+. Когда мама однажды заметила сей рейтинг и даже указала на некоторое количество эротических сцен, отец лишь пожал плечами и ответил: А Артёмка у нас мужик растёт или не мужик???
Поэтому, когда мы уединялись перед телевизором, мама оставляла нас и скрывалась в комнате родителей, где с опарышем смотрел что-то семейное. Вечера вторников и четвергов оставляли в сердце тёплые воспоминания,
Этот вторник не был исключением. Проведя в детской с полчаса, отец спустился к сериалу. Мама немедля убежала за Андрюшкой смотреть в своей комнате по другому каналу каких-нибудь Букиных. Пока мы разогревали оладьи с клубничным джемом и разливали чай, я открыл было рот, чтобы спросить про опарыша, как он нарисовался в проёме сам. На сей раз хотя бы натянув шорты, но всё ещё в майке. Видок у Андрюшки был не лучший: на лице поселилась смертельная бледность. И искра страха вновь затеплилась во мне.
– Всё те же оладьи. И клубничный джем.
Улыбка появляется на лице опарыша, но она не касается глаз. Механическая, как у робота.
– Да, – вздыхает отец, и я вижу, что тот не смотрит на Аднрюшку, будто не замечает изменений в младшем сыне. Отчаянье бабочкой бьётся в сердце. Неужели? Неужели папа поступил как и я? Он пытается избежать проблемы. Андрюшка здоров, температуры нет, ведёт себя немного иначе. И эта странность оттолкнула отца. Заставила взрослого мужчину махнуть рукой и сказать: само всё решится.
– Ты с мамой сейчас будешь сериал смотреть? – спрашивает он с наигранной озабоченностью изучая панель микроволновки.
– Не-а, – жмёт плечами опарыш. – Надоело смотреть одно и то же. Ладно, вы развлекайтесь, а я пойду позалипаю в компьютер, выясню, насколько ничтожна наша жизнь в просторах времени и пространства.
С этими словами опарыш разворачивается и оставляет нас с отцом наедине. Подобрав-таки челюсть, я гляжу на спину папы и выдавливаю из себя:
– Как прошёл разговор? Он вообще, как? Нормально? Что с ним? Он совсем ку-ку?
– Знаешь, твоего брата будто подменили, – ответил затылок отца. – Он рассуждал о космосе, вселенной и времени. Я-то пришёл поговорить о жизни, о прошедшем дне. В общем, мне пришлось сделать умное лицо и вспомнить знания астрономии, – отец оборачивается. – Может, у него переходной возраст так начинается, – пожимает плечами он.
– Не думаю, – мотаю головой. – А вообще, что он говорил?
Отец вздыхает снова, подчёркивая, что этот разговор его немного напрягает, и достаёт из микроволновки оладьи.
– Я уж и не помню. Отчасти потому, что половину не понял. Что-то про целостность времени и пространства. Такое
И мы пошли. Оладьи с джемом улетели за первую треть серии, чай остыл. Мы с отцом четырежды посмеялись и два раза поокали, но как-то вяло, как мне показалось. В головах каждого вертелся наш общий близкий родственник: младший сын и мой опарыш.
Космос. Вселенная. Время. Как часто эти понятия врываются в нашу жизнь? Почти никогда. Иной раз перед сном разум забредает в дебри, стремится к звёздам, тебя охватывает страх, что вот там, далеко миллионные температуры, смертельный вакуум, ионные лучи, радиоактивные пульсары, а вдруг это всё однажды доберётся до тебя? Но потом ты засыпаешь, и утром жизнь продолжается по плану. А когда Космос, Вселенная и Время врываются в жизнь твоего младшего брата, ловишь себя на мысли, что кусочек этого запредельного пространства поселился у тебя в доме. Он сейчас в спальне наверху. И этот кусочек хочется встряхнуть и заорать на него: стань опять нормальным! как прежде!
И думается мне, что если опарыш ещё долгое время будет строить подобные капризы, мать или отец однажды не выдержат и встряхнут его.
******
После сериала я скользнул в душ. Успеваю заметить опарыша за компьютером. Предполагаю, Букиных с мамой он не смотрел.
Под струями воды я нежился довольно долго, а когда вышел, на полных правах старшего брата выдворил Андрюшку из-за компа. Честно, я ожидал реакции и какой-нибудь необычной, впрочем… Она действительно была необычной.
Опарыш, не сказав ни слова, встал и перешёл на кровать, не сказав ни слова против. Через пару секунд я уже забываю о младшем, поглощённый виртуальной сетью. Помню только, что закрыл Андрюшкину вкладку и успел заметить на ней материал о бескрайней Вселенной. Кажется, мой опарыш и впрямь начал интересоваться Космосом. Может и правда переходный возраст, но уж что-то рано как-то. Он у меня-то только-только начался.
В сетях я провожу около часа, пока Вероника не уходит спать. Закрываю глупую переписку двух влюблённых, выключаю компьютер и забираюсь под одеяло. Теперь Вероника уже в аське, и я снова завожу несодержательный диалог, который могут вести только два влюблённых подростка.
Тишину комнаты нарушает шорох.
– Ты ещё не спишь? – шепчет опарыш.
– Сплю, – хмуро отвечаю, высылая Веронике вереницу смайликов.
Андрюшка выдерживает паузу, а потом говорит:
– Я хочу рассказать тебе кое-что. Маленький секрет. Ты будешь первым, кому я это скажу.
– Давай, – отвечаю и уже не слушаю мелкого.
– Можно к тебе?
Некоторое время я молчу, моё сознание с Вероникой, и оно уверено: опарыш там уже лопочет о своих секретах и тайниках за забором, где он закапывает в банке цветные стёклышки из мозаики, представляя, что это рубины, изумруды и… интересно синие осколки у него кодируются каким камнем? Аквамарин? Жемчуг?