Билет на Марс
Шрифт:
Юлька легонько шлепнул корову по холке и, идя позади нее, стал рассказывать ей о своих злоключениях.
Прошло около часа. Исчез бурелом, с каждым шагом лес становился реже, ели - ниже и зеленее. Березы, черемухи росли теперь целыми кущами. Над речушкой, вытянув шеи, загребая воздух крыльями, тяжело пронеслись две утки-черняди. Вот где-то впереди, между старой пихтой и березой, мелькнул широкий светлый плес реки.
– Осьва! Ура!
– закричал Юлий, подстегнул корову, и она, словно поняв, что скоро будет дома, побежала тяжелой трусцой.
И
– Эге-ей!.. Юлька!..
Не помня себя от радости, Юлька сложил руки рупором и громко отозвался.
Из черемуховых зарослей показался Гешка, за ним Нюра и лесник с ружьем за плечами. Юлька, забыв про все свои обиды, бросился навстречу
Гешка ринулся к Юльке и, словно сомневаясь в достоверности случившегося, похлопывая друга по плечу, спросил.
– Ты, Юль?
– Я!
– Хорошо, что мы нашли тебя!
– Ох, хорошо!
Юлька глядел на Гешку такими сияющими глазами, что тот не выдержал и, волнуясь, сказал:
– Ты не сердись на меня за... за эту драку. Погорячился я.
– И я тоже. Первый раз мы так сцепились!
– И последний! Правда, Юлька?
– Конечно! Геш, а как вы догадались, что здесь я? А?
Гешка вытащил из кармана все еще мокрую тюбетейку и протянул ее другу,
– Вот по ней. Прибило ее к кустам выше перехода. Дядя Павел нашел. И мы решили, что попала она в воду где-то вверх по течению. Сам ты ее не бросишь, значит, что-то случилось. Вот и пошли на помощь. Нюра вот волновалась очень!
"Нюра?" - Юлька посмотрел на девочку.
Но Нюра, казалось, не заметила настороженного Юлькиного взгляда и улыбнулась ему.
– Ну, что с тобой было?
– спросил Гешка.
Хоть и улыбается Нюра, но все же не стоит при девчонке рассказывать о том, как он принял корову за медведя. Юлька отвел глаза и равнодушно протянул:
– Да так, ничего... Корову вот встретил, тоже заплутала...
Довольный лесник поглаживал широкую спину коровы, сбрасывая репейники, и полуласково, полусердито отчитывал:
– Бестолковая ты! Эвон в какую глухомань забралась... Если бы не углан этот, что бы ты делала? А?
Корова, неловко выгнув шею, лизала мокрым языком рукав его куртки, словно оправдывалась.
"Хорошо, - думал Юлий, - что корова бессловесная и беспонятливая тварь, а то рассказала бы при всех, как я чуть не умер от страха. Вот смеху-то было бы!"
ОТВАЖНЫЕ ВОДОЛАЗЫ
Осьва оказалась совсем рядом. На небольшом лужку с густой, по колено, некошеной травой, расцвеченной ромашкой и желтыми шариками купавок, стоял зарод. С одного бока зарод был раскрыт - лоси зимой потчевались сеном.
Лесник со сноровкой сделал из бересты две ладные коробки - чувалы. Одну передал Гешке и велел набрать малины, а вторую - Нюре.
– Нюсь, продой-ка корову, а то перегорит молоко...
Нюра принесла с Осьвы воды и, присев на корточки перед коровой, обмыла ее вымя. Потом обеими руками надавила на сосок,
Лесник взял горсть малины и высыпал в молоко. Достал из сумки початую горбушку хлеба, протянул Юльке.
– Ешь! Проплутался, поди, проголодался?
– сказал он в рифму.
Юльку не надо было упрашивать. Он сел на пенек и, зажмурив от удовольствия глаза, жевал хлеб, запивая парным молоком с малиной. Никогда прежде Юльке не приходилось есть такого вкусного хлеба, пить такого молока!
После того как Юлька выпил второй чувал молока, дядя Павел сурово посмотрел на него и спросил:
– Это по твоей дурости утопили груз?
Юлька вздохнул и, пристально рассматривая свои поцарапанные голые ноги, признался:
– По моей...
– Так вот тебе и вытаскивать из реки эти ящики. Лодку к месту происшествия мы уже доставили.
– И, почему-то обратясь к одному Гешке, добавил: - Пошли!
Лесник выбрал из кучи валежника хворостину и, подгоняя ею корову, направился вверх по реке. Геша и Нюра потянулись за ним.
"И достану. Я смогу!" - думал про себя Юлька. После пережитого он чувствовал, что ничего теперь не страшно ему. Но он не сказал вслух ни слова - это было бы бахвальством. Он только выпрямился, оправил выбившуюся из штанов рубашку и быстрым, твердым шагом стал догонять ушедших вперед лесника и ребят.
С бьющимся сердцем подошел Юлька к порогам: слишком ему памятно это место. Вон лобастый валун поднял свой мокрый горб. На галечной отмели вверх днищем лежит долбленка, гибкий шест. Нет только белых ящиков с образцами, кормового весла, ботинок, корзины с едой... Юльке стало грустно и стыдно. Он вздохнул и, чтобы развеять свои невеселые думы, стал прохаживаться по отмели.
Дядя Павел вырубил в прибрежных кустах две гибкие и длинные жердины. Сбросив их с плеча возле лодки, угрюмо сказал Юльке:
– Нашкодил, так помогай!
Юлий бестолково засуетился, перевернул долбленку и поволок ее по отмели. Лесник смягчился. Взяв Юльку за плечо, сказал:
– Ладно уж... Моя это забота. На вот!
Дядя Павел снял патронташ, кожаную сумку с харчами и вместе с ружьем велел повесить на сук старой ели-сухостоя. Потом приказал Нюре, чтобы пасла на лугу корову, а мальчишек позвал с собой.
Стащив лодку в реку, он сказал Гешке и Юльке:
– Садись, не мешкай!
Ребята влезли в лодку, дядя Павел, оттолкнувшись от берега, на ходу вскочил в нее. Стремнина подхватила долбленку и понесла кормою вниз, но дядя Павел, упершись шестом в дно, удержал ее, а затем, перебрасывая шест с борта на борт, стал подниматься вверх.
Вот и лобастый валун. Лодка чуть не уперлась в него носом. Хотя за камнем затишье и течение не столь быстрое, но и здесь не так-то просто удержать на месте долбленку. Поэтому-то лесник и вырубил черемуховые жердины. Одну он воткнул в дно у правого борта, другую - с левого и концы свел - лодка оказалась зажатой жердинами, будто стала на якорь.