Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья
Шрифт:
«Звездочки обмывают», – подумал Алексей.
Административная часть располагалась в конце «барачного» здания. Лозунг над входом извещал, что граждане СССР имеют право на отдых. На стенде у беседки – еще один шедевр: «мужественная» женщина на фоне моря и кипарисов, сопроводительная надпись: «Солнце, воздух и вода множат силы для труда!»
Вдоль фундамента выстроились скамейки, на одной из них восседала дама бальзаковского возраста в соломенной шляпке. Она с любопытством уставилась на выходящих из «Москвича» мужчин.
Напевая под нос: «Иветта, Лизетта, Мюзетта,
Внутри все было пристойно – стены обиты деревом, стойка, календарь с Ириной Алферовой. По черно-белому телевизору шел многосерийный фильм двухлетней давности «Хождение по мукам». Юрий Соломин в роли Телегина был импозантен и убедителен – не менее убедителен, чем десять лет назад в роли «адъютанта его превосходительства».
За стойкой чернел проход внутрь «барака». Видимо, здесь же сдавались номера для тех, кто устал от отдыха или желает уединиться с дамой сердца. В данный момент в помещении присутствовал только молодой человек: он что-то записывал в журнал, сверяясь со списком.
– Добрый вечер, товарищи, – он поднял голову, изобразил дежурную улыбку. – Рады вас приветствовать в нашей скромной обители. У вас заказано на восемь вечера? Добро пожаловать, товарищи, баня уже растоплена, к мангалу осталось лишь поднести спичку. Отзывчивые работницы нашего заведения помогут вам накрыть стол, составят компанию…
– И ведь не привлечешь за занятие проституцией, – глухо бросил Варламов спутнику, – такая волна пойдет – аж до первого секретаря обкома… Нет, молодой человек, спасибо, мы по другой части, – он вынул корочки. – Расследуется дело о тройном убийстве, так что будь любезен, мил человек, подсоби. Мы же не будем вызванивать с твоего поста начальника городского УВД, чтобы подтвердил наши полномочия?
– Конечно, товарищ майор, – работник чуток растерялся. – Но у нас приличное заведение, которое посещают уважаемые товарищи, вот, например, сегодня отдыхают видные лица из городского совета народных депутатов…
Алексей отвернулся, чтобы не видели его усмешку. Представителей власти уже никто не ассоциировал с потертой кожанкой и маузером в кобуре. «Довольно копейки считать год от года, стань депутатом, воруй у народа…»
– Никто не сомневается, пусть отдыхают, набираются сил…
С улицы доносился шум гульбы, по гравийной дорожке прошествовала компания – видимо, из тех, кому, как Остапу Бендеру, скучно строить социализм. Варламов развернул пакет с полотенцем, выложил улику на стойку и описал просьбу. Молодой человек прищурился.
– Да, возможно, это наше полотенце, мы используем похожий штамп… Вы, наверное, шутите, товарищи? Подобные мелочи невозможно учесть. Вернее, учитываем, но… сами понимаете, контролировать эти изделия трудно, кто-то из клиентов мог и забрать. Их используют для вытирания рук, развешивают в номерах. Там же, в шкафчиках, можно найти целые стопки таких полотенец – горничные ленятся каждый раз ходить на склад и делают запасы, чтобы потом развешивать на крючках. Такие полотенца можно увидеть в банях, у бассейна.
– Учитываете всех клиентов?
– Да, разумеется. Мы ведем журнал, куда вписываем паспортные данные наших гостей. Если прибывает крупная компания, фиксируются данные хотя бы одного человека из группы. Этого требуют правила, и мы им неуклонно следуем. Формальность, но бывает, что наносится ущерб, тогда мы знаем, с кого спросить. Списки посетителей сохраняются полгода, потом мы заводим новый журнал…
– Позвольте, – Варламов перегнулся через стойку, забрал журнал. Молодой человек сглотнул, но не стал проявлять недовольство.
Варламов расположился на лавочке, стал листать страницы в обратном порядке, пробегая глазами написанное. Алексей подглядывал через плечо. Варламов перевернул несколько листов.
– Минутку, а это что?
Лист был вырван, причем грубо, у основания осталась мятая полоска бумаги.
Молодой человек вытянул шею, пожал плечами:
– Понятия не имею, еще вчера все было целым. Приходила Мария Ивановна, наш бухгалтер, вот так же сидела и листала, делала выписки.
– Она не могла вырвать? – спросил Разин.
– Не могла. Я все время здесь находился, заметил бы. Она за пару минут управилась. Если бы обнаружила вырванный лист, такой бы крик подняла… – молодой человек расстроился, неприятностей на работе никто не хочет.
Милиционеры переглянулись. Вряд ли это было случайностью или совпадением.
– Вспоминай, парень, кто это сделал? Или кто это мог сделать. Вчера ты работал?
– Да, – работник облизнул пересохшие губы. – Мы открывались с двух часов дня, работали до полуночи. Посетителей было много – пятница, конец рабочей недели… Сегодня тоже много, открылись в одиннадцать утра… Здесь постоянно люди – предъявляют билеты, заказывают номера – если таковые требуются, отсюда их распределяют по местам отдыха, выдают полотенца, все необходимое для бани. Мы стараемся выполнять пожелания наших клиентов… Честное слово, я не видел, кто вырвал этот проклятый лист… – молодой человек окончательно опечалился. – Неужели не сказал бы? Сюда любой может войти…
– Ты постоянно находился за этой стойкой?
– Нет, конечно, – парень сокрушенно вздохнул. – Я один, и тоже, между прочим, человек. Нужно в туалет, чего-нибудь перекусить, сделать заказ для клиентов. У них порой такие причудливые пожелания…
Милиционеры озадаченно молчали. Ситуация складывалась нестандартная.
– Вспоминай, кто был, парень, – требовал Варламов, – вчера, сегодня…
Работник что-то мямлил, но это было вилами по воде. Ассоциировать этих людей было не с кем, их было много. В основном компании – по два и более лиц. Многие – уже поддатые. Кто-то веник покупал, кто-то справлялся о «дополнительных услугах» (выяснять, что это такое, не хотелось). Фотографии фигурантов, к сожалению, не взяли. Посетитель, вырвавший лист из журнала, видимо, улучил момент, когда у стойки никого не было.