Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

Варшавский Сергей Петрович

Глава 8

Все следующее утро Вадим обдумывал высказанное следователем Денисовым предположение о причастности Аллы Селивановой к убийству своих родственников. Эта версия, казавшаяся накануне абсолютно нелепой и даже безрассудной, понемногу начала представляться в ином свете. В конце концов, что Куликов знал об отношениях в этой семье? Выходило, что очень немного. Да, у дочери с отцом были прохладные отношения. Но прохладные – не всегда значит, что очень плохие. И то это старший лейтенант слышал с чужих слов, но не наблюдал лично. Про отношения студентки с дядей он вообще не знал. Может, они и не общались? Запросто, и такое

бывает. Когда не видишь всей картины, можно вообразить что угодно.

Да, теоретически у Аллы был мотив для убийства – наследство. Но ее родня помирать не собиралась. Вот если бы девушке срочно для чего-то понадобились деньги, тогда вполне возможно. В случае смерти отца и его семьи, а также дяди младшая Селиванова оставалась единственной наследницей. Если, конечно, еще какая-то родня на горизонте бы не объявилась. Но тут, конечно, без вариантов. По крайней мере, в случае со старшим Селивановым. Алла – дочь, стало быть, прямая наследница. Но все равно сомнения еще оставались. Будь девушка постарше лет хотя бы на десять, можно было бы предположить, что она избавилась от родни ради наследства, пусть и таким жестоким способом. Но студентка… Оперативник покачал головой: снова вопросы, вопросы… На которые пока что нет ответов.

– Вадик, ты в каких облаках все утро витаешь? – поинтересовалась супруга.

Вадим посмотрел на нее:

– Марина, как ты считаешь, могут ли в семье быть настолько плохие отношения, чтобы один из ее членов пошел на убийство остальных?

Жена искоса посмотрела на Куликова:

– Это ты про недавние убийства?

– Можно и так сказать. Но все-таки как ты считаешь?

Марина присела за стол и сказала:

– Я такого, конечно, не встречала, но… Ты же знаешь, возможно всякое.

– А мотив какой?

– Да какой угодно, – пожала плечами супруга. – Конфликты, склоки, недопонимания. Уж тебе ли этого не знать?

– Ну, так-то да.

– А что, ты подозреваешь, что за этими преступлениями стоит семейный конфликт?

– Есть такие мысли. Марина, можно задать тебе очень откровенный вопрос? Я тебя никогда об этом не спрашивал…

– Задавай, Вадик.

– На что бы ты могла очень сильно обидеться на своих родителей в восемнадцать-девятнадцать лет.

– Ой, – жена прикусила губу. – Даже не знаю. У меня как-то не было обид на родителей в те годы. Ну, по крайней мере, сильных. Было как-то, что я ушла к подружке на день рождения, мы засиделись. А у нас телефона не было, я позвонила соседке, попросила ее зайти к маме с папой, предупредить. А она забыла. В итоге родители устроили мне выволочку. Тогда я на них, конечно, злилась, но недолго. Все равно помирились. Они потом мне сказали, чтобы я лучше позвонила коллеге папы, который жил в соседнем доме. Он бы точно не забыл и не поленился бы зайти и сказать. Но это, наверно, единственный случай был. Ну, за что-то по мелочи могла обидеться, но вся моя злость быстро проходила. Да и родители умели сделать так, что я переставала злиться и дуться.

– Понятно.

– А что ты скажешь о себе, Вадик?

– О себе? – старший лейтенант усмехнулся. – Я злился на маму, что она постоянно пыталась меня контролировать. Папа у меня к тому времени уже умер. А мама все время спрашивала, куда я иду, наглажена ли у меня рубашка и не мятый ли пиджак. Я как-то не в настроении был, повысил на нее голос за это. Она очень расстроилась, а я потом долго извинялся. Но потом поговорил с мамой. В общем, мы как-то понимание нашли, и больше ссор не было.

– Ну, вот ты ответил на свой вопрос, – констатировала Марина. И, помолчав

немного, добавила: – Я уж не знаю, чем так надо разозлить собственного ребенка, чтобы он захотел на тебя руку поднять.

Беседа с женой навела оперативника на мысль, что, возможно, между Аллой и ее отцом и дядей был какой-то конфликт. Последние двое, понятное дело, уже не расскажут, сама девушка тоже не факт, что станет говорить. Но она же не одна в глухой тайге живет. У нее есть подружки, друзья, приятели, знакомые. Наверняка среди них найдутся те, кто знает хоть что-то о ее личной жизни.

– Надо бы проверить Аллу Селиванову, – сказал Вадим Шумову.

– Проверить на что? – не понял Женя.

– На причастность к убийству родных.

– Серьезно? – лейтенант удивленно посмотрел на напарника. – Ты думаешь, что это она?

– Я, Женя, пока ничего не думаю. Но появились подозрения, что дочка старшего может быть причастна к убийствам.

– Хм, – покачал головой Шумов. – А как же Иноземцев?

– Да с ним неувязка выходит. Получается, что к убийству своего начальника он не причастен, потому что куча людей видела его в тот день и в это время на заводе. С младшим – возможно, но я думаю, что оба убийства совершил один и тот же человек. Ну, или одни и те же люди.

– По идее, да, – согласился Женя. – Но давай сначала до конца отработаем версию с заводом.

– Тогда занимайся. Просто мы уже об этом знаем очень много. Селиванов с Иноземцевым приборы сдавали Живчику, металл – южным гостям. Ну, и Олег попутно из своей метрологии инструменты таскал всяким кустарям. Не те случаи, Женя, чтобы там случались такие серьезные вещи, чтобы за это на тот свет отправляли всю семью.

– Если только южные гости, – неуверенно пожал плечами лейтенант.

– Но их-то проверили. Дядя Сережа, конечно, жулик еще тот, но в этот раз он не врал. А кустари, сам знаешь, шелупонь мелкая, не тот уровень. Так что давай заканчивай дела заводские, тем более что там уже ОБХСС вовсю ковыряется. Пусть они этот гадючник ворошат. А нам надо найти убийц братьев Селивановых.

– Которые тоже жулики, не хуже этого Живчика и дяди Сережи, – усмехнулся Шумов.

– Да, где-то ты прав. Дай-ка мне номерок комнаты, где обитает наша вечная студентка.

После планерки Куликов мысленно прикинул план действий. Сначала он решил навестить соседок по общаге, затем – подружек Аллы. Может статься, что это одни и те же девушки. Хоть Алла и обитала здесь третий год, но, по сути, была иногородней. Посмотрев на часы, старший лейтенант сперва позвонил Денисову, уточнил данные подружек, с которыми студентка проводила время в день убийства своего отца и мачехи, затем направился в сторону общежития института химпрома. С самой дочерью Селиванова он лично не сталкивался, но на фотографиях ее видел. Поэтому встреча с ней была бы сейчас нежелательной.

Однако оперативнику повезло. Когда он уже подходил к общаге, из ее дверей собственной персоной вышла Алла Селиванова – худенькая девушка с крашеными басмой темными волосами, которые раньше, судя по снимкам, были светлые. Ярко накрашенное лицо студентки явно свидетельствовало о том, что она собралась то ли на свидание, то ли на мероприятие. На Вадима она не обратила ровным счетом никакого внимания и, задрав нос, гордо прошествовала мимо него. Куликов невольно усмехнулся. Девушка явно не походила на человека, потерявшего недавно почти всю родню. Ладно, мачеха ей была неродной, но этого нельзя было сказать об остальных. Либо Алла очень хорошо скрывала свои переживания.