Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья
Шрифт:
– Не вопрос, – пожал плечами Женя. – Но судя по тому, что мы про нее не знаем, она либо не на нашей «земле» попадалась, либо это было от силы пару раз.
– Скорее всего. Но все равно проверить надо. А я, пожалуй, навещу участкового. Хорошо хоть, общага на нашей «земле», не надо огород городить.
– На обед не пойдешь?
– Ах ты ж, елки-палки, – мотнул головой старший лейтенант. – Точно, сейчас же обеденное время. Тогда сначала поем, а потом дальше побегу.
Участкового оперативник
– Привет, Ваня, – махнул ему рукой Куликов.
– Привет. По мою душу?
– И по твою в том числе. Много преступников за сегодня поймал?
– Сколько ни есть, все мои.
Участковый Иван явно был в хорошем настроении. Обычно он был серьезен.
– Ваня, мне нужна информация о компании веселых ребятишек, которые у тебя на участке околачиваются.
– Да ради бога, – улыбнулся участковый и обвел рукой окружающее пространство. – У меня тут таких хватает, выбирай, кто нравится.
– Мне нужны конкретные.
– А кто именно.
– Парни, возможно, и девчонки. Примерно от семнадцати до двадцати пяти лет. Часто бывают в сквере, примерно напротив булочной, либо в близлежащих дворах.
– А, – кивнул участковый. – Я понял, про кого ты. Сейчас их, кстати, нет на месте, но под вечер обязательно появятся.
– Кто они вообще такие?
– Да шантрапа местная, кто же еще? Постоянно там крутятся Юрка Шалеев, Виталик Зубков, Серега Баранов, его сестра Людка. Периодически с ними там еще другие ребята бывают, но всех, к сожалению, пока не установил. Потому что кто-то в этой компании бывает часто, кто-то редко. А кто и вообще один раз там появлялся.
– Эти ребята, кого ты перечислил, они судимые?
– Сиделец там только Юрка. По малолетке срок за кражу мотал. У Сереги «условняк». Ну, приводы по пьяному делу я не беру.
– Да и не надо. А про остальных можешь рассказать?
– Пошли лучше ко мне, – предложил Иван. – Кого-то я помню, кого-то – нет. А так они у меня записаны.
Они прошли в участковый пункт. Милиционер поднял все свои записи.
– Вот, смотри, – сказал он. – Тут не все, конечно, но многие.
– Ладушки. Тогда я погляжу.
– Смотри, смотри. Я тут, если что.
Участковый вышел, а старший лейтенант углубился в записи. Выходило не так уж много. Кроме тех четверых, о которых уже упомянул Иван, набиралось около десяти человек. Алла Селиванова тоже была в списке, правда, фамилия ее в нем не фигурировала. Студентка института химпрома, восемнадцать лет, живет в общежитии, приехала из Ковылина. Собственно, все, что и так было известно.
– Слушай, – сказал оперативник, когда Иван вернулся. – А вот эта Алла давно с ними кантуется?
– Алла? – переспросил
– А что за парень?
– Очень высокий, белобрысый, широкоплечий.
– Дядя-шкаф, – пошутил Вадим.
– Вроде того. Кавалер, наверно. Под ручку стояли. Но не наш клиент. Я бы знал.
– А у этой Аллы приводы по пьянке были?
– У меня – нет. Она, что ли, интересует?
– Да. Подозреваю, есть за ней кое-какие грешки.
– Серьезные?
– Боюсь, что да. Но сам знаешь, не уверен – не обгоняй.
– Понял. Могу просигналить, если опять появится.
– Пока что не к спеху. Она с этими ребятишками просто отиралась здесь?
– Ну да. Чтобы она в какие-то истории попадала, не припомню. Ну, разве что жильцы вызвали, когда они чуть ли не ночью перебрали и начали песни горланить. Но они тогда угомонились, собрались да куда-то ушли.
– В другой двор, наверно.
– Нет, если бы в другом дворе орали, я бы их и там нашел. К кому-то из них домой, скорее всего.
– Ясно. Ладно, Ваня, спасибо за помощь.
– Обращайся.
Когда Куликов вернулся в отдел, он застал напарника в задумчивости. Шумов сидел за столом и смотрел на лежащий перед ним листок с какими-то записями.
– Ты чего такой загруженный? – поинтересовался Вадим.
– Да я тут увидел кое-что любопытное.
– Что именно?
– Понимаешь, оказывается, Селиванов в день своей смерти прописал Аллу у себя в квартире.
– Так, – посмотрел на Женю Куликов. – И что?
– Просто, когда я с ней беседовал, когда следователь ее допрашивал, у нее прописка была в другом месте. А в жилконторе мне сказали, что в день смерти Селиванов обратился туда, чтобы прописать дочь.
– Однако… – покачал головой старший лейтенант, – получается, Селиванов прописал дочь в квартире, а она его в благодарность убить решила?
– Может, она заранее это спланировала, а тут вдруг папаша решил сделать щедрый жест?
– Как вариант. Но это какая-то непонятная история.
– Почему? – прищурился лейтенант. – Мне кажется, это все объясняет. Алла оказывается прописанной в квартире и сама или с помощью подельников избавляется от мешающих ей родственников.
– Так-то да. Но тут возникает другой вопрос. По слухам, Алла своего папеньку недолюбливала за жадность. Ибо денежек или какой-то другой помощи он ей не оказывал. А тут вдруг расщедрился и решил прописать. Да к тому же лично с работы сорвался, чтоб побежать в жилконтору. Ты не уточнял, кто к ним обращался? Лично Селиванов?