Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

Варшавский Сергей Петрович

– Ну, пятьсот… вернее, шестьсот пятьдесят…

– А просили сколько?

– Ну, просил я, конечно, больше… Тысячу просил.

– А когда Леонидова отказала вам в такой большой сумме, она не говорила, что ей сейчас требуются деньги, намечается большая покупка?

– Да, верно, верно, она так и сказала! – оживился Сазонов. – Сказала, что предстоит крупная покупка, а кроме того, ей нужны деньги на оплату врача и массажиста.

– Разве она ходила на массаж?

– Этого я не знаю. Но она говорила про массажиста, это точно.

– За эти

три раза, когда вы были у тети, кого вы видели у нее в квартире?

– Кого видел? Ну, гадюку эту, Людмилу, домработницу… Еще этого хлыща, профессора… А больше вроде никого… Хотя погодите! Что я говорю? Я еще врача видел, этого самого доктора Святослава Игоревича. Он приходил тетку осматривать.

– Как его фамилия, знаете?

– Нет, фамилию не знаю. Но я краем уха слышал их разговор с Виолеттой, и он сказал, что ему пора на работу, в свою клинику онкологии имени Семашко. Вот где он работает.

– Значит, Леонидова страдала онкологическим заболеванием?

– Этого я не знаю, она не любила говорить о своих болезнях.

– Больше вы никого в квартире не видели?

– Нет, больше никого.

– А в разговорах по телефону Леонидова упоминала какие-то имена?

– Ну, она при мне редко какие-то разговоры вела. То есть сама в моем присутствии никому не звонила, а если ей звонили, просила перезвонить позже. Так что имен я не слышал.

– Какие вещи были у нее в коллекции, помните?

– Там много чего было. Но я все вещи вместе никогда не видел, видел только те, которые она примеривала!

– Я понял, понял. Вот вам листок бумаги, вот ручка. Вспомните все вещи, которые Леонидова при вас примеряла. И все их запишите. Пишите так: «№ 1. Ожерелье. № 2. Серьги бриллиантовые…» Ну, и так далее. Вот, садитесь и пишите.

Леонид Сазонов принялся писать, а Егоров в это время оформил протокол его допроса. И подумал, что ему придется еще раз встретиться с математиком Шварцманом и также попросить его составить такой список. И домработницу Петрову заставить это сделать. Таким путем, сличая различные списки, он сможет получить почти полную опись пропавшей коллекции. Другого способа это сделать, видимо, не существовало.

Несколько минут спустя работа была закончена. Сазонов протянул капитану листок, на котором значилось двенадцать предметов. Егоров просмотрел список, спросил для очистки совести:

– Больше ничего не видели?

– Нет, клянусь, больше ничего не видел! – заверил Леонид.

– Ладно, Сазонов, – сказал капитан, пряча листок со списком в блокнот. – Сейчас вы можете идти. Я не буду брать с вас подписку о невыезде за пределы города Москвы, но не рекомендую покидать город. Вы можете нам еще понадобиться. Вы меня поняли?

– Понял, товарищ капитан! – ответил свидетель и исчез.

После его ухода Егоров решил, что пока что с него хватит людей, связанных с погибшей певицей. И теперь пора переключиться на первые два убийства.

Он снова просмотрел список подозреваемых. С убийством дирижера Воскресенского были связаны два человека, с гибелью артиста

Соколова – только один, а именно библиофил Семен Маркуша. Проверив телефонную книгу, Егоров установил, что домашние телефоны имелись у Маркуши и у театрального барышника Жабкина, а вот у Хрусталева телефона не было. Егоров позвонил Жабкину, однако он упорно не брал трубку. Тогда капитан набрал номер телефона любителя книг. И спустя несколько минут услышал свистящий голос, глотавший слова, произносящий их неразборчиво:

– Да, я слушаю! Кто говорит?

Капитан представился и строгим тоном потребовал, чтобы любитель редких книг немедленно явился в уголовный розыск на допрос.

– Я явлюсь, конечно, – прозвучал ответ. – Куда же я денусь, меня тут майор Пчелинцев вообще в тюрьму упечь собрался. Так что я, можно сказать, уже ваш человек. Только живу я далеко, мне не меньше часа добираться.

– Ничего, я подожду, – ответил Егоров. – Но сегодня вы должны явиться непременно!

После чего, положив трубку, он выписал повестки на следующий день на имена Жабкина и Хрусталева и отослал их. До прихода Маркуши делать ему было больше нечего, и Егоров приготовился просто ждать. Но тут зазвонил телефон, и незнакомый капитану голос спросил, можно ли поговорить с капитаном Егоровым.

– Я слушаю! – сказал Егоров. – Кто говорит?

– Меня зовут Юрий Валентинов, я сотрудник лаборатории криминалистики, – ответил говоривший. – Два месяца назад мне прислали на экспертизу материал, найденный при обыске в квартире артиста Соколова. Сейчас я эту экспертизу провел и хотел представить результаты майору Пчелинцеву, но мне сказали, что дело об убийстве Соколова передано вам. Вот я и хочу вам прислать результаты.

– Присылайте, – одобрил Егоров. – А вы не могли бы мне сейчас сказать, что это за материал, который вам давали на экспертизу?

– Это нитка, – услышал он ответ криминалиста. – Нитка белого цвета. Ее сняли с корешка одной из книг, стоявшей на верхней полке. Видимо, грабитель, когда перебирал книги, искал ему нужные, самые редкие, работал в перчатках. И одна из перчаток зацепилась за металлический оклад Библии восемнадцатого века, стоявшей на верхней полке, и нитка оторвалась. Поскольку это была верхняя полка, над головой грабителя, он этого не заметил, и нитка осталась там. А наши ребята, когда проводили обыск, ее заметили и приобщили к делу.

– Я понял, – отозвался капитан. – И что вы выяснили относительно этой нитки, можете мне сказать?

– Могу, конечно, – произнес Валентинов. – Мы хотели выяснить, где были сделаны и в каком магазине проданы перчатки, которые были на грабителе. Вообще-то мы думали быстро завершить эту работу, и это открывало бы путь к поиску грабителя. Ведь, как правило, преступники используют обычные рабочие перчатки, которые можно купить в хозяйственных магазинах. Ну, их еще на дачах часто используют или при проведении слесарных работ. Но в данном случае было не так. Материал оказался необычным, у нас в СССР такой не используют.