Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

Варшавский Сергей Петрович

– Представляете, – торопливо заговорил он, – только что в магазин явился тот самый молодой человек, который шесть дней назад сдал мне жемчужные серьги. В магазине, как нарочно, не было ни одного покупателя. Так что у меня нет свидетелей, никто не может подтвердить, что я говорю чистую правду!

– Ничего, может, свидетели и не нужны, если вы правду говорите, – успокоил его Егоров. – Значит, этот человек зашел в магазин. И что было дальше?

– Дальше он подошел к прилавку и сразу увидел свои серьги. И спрашивает: «Что же, значит, никто их не купил?» Я ему отвечаю, что вещь дорогая, не каждый может себе позволить такую покупку. И тут он заявляет: «И

хорошо, что их не купили. Бабушка раздумала их продавать. Так что я забираю серьги обратно». И тут он перегнулся через прилавок – и схватил эти серьги! Представляете? Я попытался ему помешать, но куда там! У него руки как железные, я ничем ему не смог помешать. И он повернулся, выскочил из магазина и пустился бежать. Я кинулся за ним, но когда выбежал на улицу, его уже нигде видно не было. Вот так меня ограбили. Точнее, нас с вами ограбили, потому что вещь-то была арестованная… И что мне теперь делать? Вы можете мне не поверить, ведь у меня нет ни одного свидетеля!

– Должен вам сказать, Николай Генрихович, – произнес Егоров, – что вы путаете кислое с пресным. Если я человеку верю, то никакие свидетели мне не нужны. Они требуются, если рассказ вызывает недоверие. Но я вам верю. Убежден: все было именно так, как вы рассказали. Вы точно уверены, что это был тот самый человек, который сдавал серьги?

– Конечно, это был он! А кто же еще мог так себя вести?

– Всякое бывает… Значит, вы не заметили, ждал ли этого человека кто-то на улице или он был один?

– Нет, к сожалению, я этого не заметил.

– Вечером вам будет нужно зайти к нам на Петровку, и мы запротоколируем ваш рассказ, – сказал Егоров. – А заодно покажем вам фоторобот одного человека. Надеюсь, он к тому времени будет готов. Так что после окончания рабочего дня жду вас в МУРе. А сейчас я, с вашего разрешения, воспользуюсь вашим телефоном.

Егоров прошел в кабинет заведующего, где стоял телефон, и позвонил нескольким людям. Прежде всего он позвонил математику Борису Шварцману, близкому другу погибшей певицы Леонидовой, затем врачу Евгению Самойлову, племяннику Леонидовой Лене Сазонову, помощнику погибшего дирижера Воскресенского Олегу Угрюмову и еще нескольким людям, проходившим по этому делу и имевшим дома телефон. Всех этих людей Егоров попросил о том же, о чем просил заведующего ювелирным магазином Краузе – прийти вечером на Петровку и взглянуть на фоторобот, который составляли друзья писателя Воинова. В голове капитана зародилась одна странная догадка, и он хотел ее проверить.

Глава 23

Шел шестой час вечера, когда Егоров вернулся на Петровку. Он сразу направился в криминальный отдел, к людям, которые занимались составлением фотороботов, и спросил, готов ли портрет человека, который составлял лейтенант Сычев по показаниям знакомых писателя Воинова. Ему сказали, что портрет составлен, вот только что распечатали первые экземпляры. Егоров взял стопку готовых портретов, взглянул на лицо человека, который знакомился с друзьями писателя, представляясь его горячим поклонником. Да, его странная догадка подтверждалась. Но надо было ее еще раз проверить. Для этого капитан и вызвал на Петровку десяток свидетелей.

Он поднялся в свой кабинет и стал ждать. Первым, как он и думал, пришел математик Шварцман – он был самым пунктуальным. Взглянув на фоторобот, он уверенно сказал, что узнает этого человека, и назвал фамилию.

– Но знаете, что я вам скажу, товарищ капитан? – неожиданно добавил математик. – Я только теперь понял, что вообще-то этот человек очень похож на

другого человека, которого я несколько раз видел у Виолетты, – на танцовщика Игоря Леонтьева. При желании они могли бы изображать родных братьев.

– Согласен с вами, Борис Маркович, – сказал Егоров. – Они могли бы изображать братьев. Но вряд ли станут это делать.

После Шварцмана в кабинет один за другим наведались эконом Олег Угрюмов, ювелир Краузе, библиофил Семен Маркуша, тяжелоатлет Хрусталев, врач Самойлов – в общем, все люди, которых приглашал Егоров. Последним, уже в семь часов, зашел танцовщик Леонтьев. Он удивился, когда ему предъявили фоторобот.

– Да, это он, я узнаю, – сказал артист. – Но какое отношение он имеет к этому делу?

– Самое прямое, – отвечал Егоров. – Он имеет отношение ко всем трем делам, которые я веду. А еще могу сказать, что этот человек сделал многое, чтобы сломать вам жизнь и отправить вас в тюрьму вместо себя.

– Какую ерунду вы говорите! – возмутился Леонтьев. – Такого не может быть!

– Очень даже может, – заверил артиста капитан. – Скоро вы все узнаете и поймете.

Проводив артиста, Егоров задержался на несколько минут в кабинете – надо было составить план действий на завтрашний день. Расследование подходило к концу, в нем осталось лишь несколько моментов, и капитан размышлял, как и в какой последовательности их прояснить.

От размышлений его отвлек телефонный звонок. Звонили из городской автоинспекции.

– Капитан Егоров? – осведомился звонивший, судя по уверенному тону – человек в больших чинах. – Ты заказывал нам искать голубой «Москвич»? Так вот, мы его нашли. И не только машину, но и ее владельца.

– Как это?! – не поверил своим ушам капитан. – Вы задержали владельца этого «Москвича»? И он не оказал сопротивления?

– Какое там сопротивление! – рассмеялся собеседник Егорова. – Когда мы к нему приехали, он с похмелья головы с подушки не мог поднять.

– Это странно… – едва вымолвил Егоров. – А где вы нашли машину?

– Машину нашли в лесу, брошенную. Это возле Люберец было. А владелец живет в Мытищах. Но сейчас он уже у нас, в городской ГАИ. Так что, если хочешь с ним побеседовать, подъезжай. Только сильно не задерживайся – у нас нет оснований долго держать этого человека, еще немного – и мы его отпустим.

Егоров, сильно заинтригованный словами гаишника, снова попросил у дежурного по МУРу машину и отправился в городское управление ГАИ. Здесь, во дворе здания, он заметил знакомый «Москвич» небесно-голубого цвета. Машина выглядела помятой, бока ее были сильно поцарапаны. Но узнать, что с ней случилось, здесь было не у кого, и Егоров поднялся в кабинет заместителя начальника ГАИ по городу Москве полковника Сергея Зиновьева – это он говорил с капитаном по телефону.

– Ага, вот и ты! – воскликнул Зиновьев, когда Егоров ему представился. – Сейчас приведем твоего «опасного преступника», сейчас ты на него посмотришь…

И полковник дал команду:

– Приведите этого пьяницу, что внизу сидит.

Спустя несколько минут в кабинет вошел мужичок лет пятидесяти. Вошел он неуверенно, бочком. И выглядел он каким-то помятым, жалким.

– Вот он, владелец этого «Москвича», – представил его полковник Зиновьев. – Прошу любить и жаловать: слесарь Геннадий Слюньков из Мытищ. Ну, я за него говорить не буду, пусть он сам все расскажет. – И, повернувшись к приведенному мужичку, строго приказал: – Давай, расскажи вот этому капитану все, что рассказывал нашему инспектору. Как у тебя оказалась эта машина и что с ней дальше было.