Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья
Шрифт:
Совпадение или он случайно нашел свою группу убийц? Группа, спаянная, сыгранная, вполне могла распределить роли и создать противоречия в картинке. Могла. Но тогда это уже не безумие? Или безумен кто-то один, а другие его балансируют?
«Или должно быть другое объяснение. Найдем. Опросы, наружка. Судя по тому, как часто появляются тела, убийца вошел во вкус и долго терпеть не станет».
Надрывающийся телефон он услышал еще в коридоре. Закрыл дверь, бросил китель на спинку стула и только тогда поднял
– Майор юстиции Меркулов слушает.
– Полковник Силуянов, ОБХСС. – Голос у полковника оказался тонким, почти как у женщины, но при этом жестким. – Вы интересовались Григорием Зиновьевым.
Вчера, между совещанием и выходом в город, Дмитрий и правда успел отправить заявку смежникам, чтобы узнать, есть ли что-то на Зиновьева-младшего. Просто для того, чтобы не лезть грязными сапогами в чужую работу, если тот уже проходит по какому-то делу, – никто не любит, когда в работе толкают под локоть.
Но чтобы позвонил целый полковник вместо, например, оперативника или следователя? Звонок откровенно предвещал неприятности, и Дмитрий насторожился.
– Так точно, товарищ полковник, интересовался. Григорий Зиновьев нужен мне как свидетель по делу о двойном убийстве.
– Он подозреваемый? – потребовал полковник ответа, и Дмитрий скривился.
– У него могут быть сведения, которые…
– Вы должны понимать, товарищ майор, что речь идет о крайне чувствительных материях, согласованных на уровне обкома, – перебил его полковник, словно Дмитрий ничего не говорил. – Я запрещаю вам допрашивать Григория Зиновьева.
– А если он подозреваемый? – не сдержался Дмитрий.
Такое хамство, да еще вне обычной цепи подчинения, было чем-то совершенно несуразным.
– За Григорием Зиновьевым установлено наружное наблюдение, – отрезал полковник. – Если вас интересуют перемещения или местонахождение, то составьте список вопросов и перешлите мне.
– Но мне нужны сведения про Алену…
Договаривал Дмитрий уже в замолчавшую трубку. Секунду смотрел на нее, потом с силой впечатал в телефон. Какого черта?! Они там в обкоме совсем съехали?
– Ла-адно. Ладно. Говорите, допрашивать нельзя? Хорошо, не будем допрашивать.
Снова сорвав с телефона трубку, Дмитрий набрал внутренний номер оперы.
– Миша? Напомни, не ты ли когда-то говорил, что жена генерального любит играть? Да, которая с норками. Ага. А где она это любит, молва не говорит? Ах, говорит? Тогда давай адрес. Что? Нет, не нужны мне ее норки! И песцы тоже! Что? Ольгу с собой взять, раз уж решил выйти в общество облагороженных интеллигентных уголовников? Нет, ее там партийные испортят. Все, бывай.
Опустив трубку – куда бережнее, чем в прошлый раз, – он задумался, постукивая пальцами по столу. За такую самодеятельность могло хорошо нагореть, но, в конце концов, какого черта?
Впрочем,
Подумав еще немного, он вытащил чистый лист бумаги и принялся писать вопросы, которые хотелось затолкать полковнику в глотку. Сложится с Зиновьевым или нет, а хоть какую-то пользу из этой ослиной ситуации извлечь стоило.
Едва успел дописать, как снова затрезвонил телефон.
«Если это опять полковник, пойду к Деду и из принципа выпрошу рейд по этим гребаным клубам!»
– Майор юстиции Меркулов слушает!
– Сергей Радиевич беспокоит, – ответили на том конце телефонного провода, и Дмитрий немедленно расслабился. Этого звонка он ждал, рассчитывал на него. – Отчет уже едет, но подумал, что тебе хочется поскорее узнать, что с этой девочкой. Хочется же?
– Хочется, – признал Дмитрий. – Очень. Особенно про разницу.
– А по разнице скажу так, что в целом картинка общая, да различается. Фазы те же, но по первой скажу, что в среднем проколы и порезы глубже, более рваные.
– Словно убийца спешил?
– Словно он прикладывал больше силы, – педантично ответил патологоанатом почти учительским тоном. За свои тридцать лет стажа он выучил уже не одного следователя, и обижались на тон только идиоты, которых учить было бесполезно. – А почему – это уже ваша работа, следовательская. Мое дело – факты. И по фактам получается, что резали ее жестче, чем предыдущую.
«Хорошее напоминание. Всегда сначала должны идти факты. «Почему» без фактов ничего не стоит. А я увлекаюсь. Всегда увлекался».
– А потом?
– Вторая фаза отличается минимально. Интереснее третья, на которой у вашего убийцы дрогнула рука.
– На чем именно?
Дмитрий даже подался вперед, к телефону. В случае Зои вырезанные символы были практически безупречны.
– На звезде, которая вырезана на плече. Луч, который идет сверху вниз-вправо, состоит из двух порезов, и второй глубже. Начал резать, прервался – отвел лезвие – и только потом продолжил. Кроме того, изменилась сама схема. Ну да, фотографии, разумеется, в отчете, сам посмотришь и оценишь.
– Спасибо, Сергей Радиевич. Посмотрю и оценю.
Положив трубку, он откинулся на спинку стула и задумался.
Факты были важны всегда, даже если казались бесполезными. Рано или поздно их набиралось столько, что игра шла всерьез. Например, более глубокие раны в первой фазе могли означать, что убийца спешил – но нет, иначе у него не хватило бы времени на третью, куда более трудоемкую. Значит, он был по-настоящему увлечен или ему было невтерпеж. Последнее давало, пусть грубо, периодичность охоты.