Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья
Шрифт:
«На какие только жертвы не пойдешь».
Выбравшись из машины, Дмитрий поправил клетчатую кепку, которая жутко не шла к спортивному костюму, и подошел к игрокам. Загнусавил, как мог.
– Мужики, это… привет, да. Не поможете? С металлоломом этим беда у меня. Слышал, у вас тут мастер есть, который что угодно починит?
– Ну… – Один из мужиков, худой, в замызганном комбинезоне, глянул на него и пожал плечами. – Это да, вот Ва…
– Сергеем Александровичем кличут, – прервал Дмитрий. – Шабалин фамилия. Говорили,
Мужики заржали одновременно, и второй, который потолще и лысый, протянул Дмитрию бутылку «Жигулевского». Пришлось с благодарностью взять.
– Надурили тебя знатно, – проржавшись, выговорил тощий. – Нет, ты слышал, Слава, у Шабалина руки золотые? Да они у него из задницы растут, к машинам вообще подпускать нельзя.
– Ну? – искренне удивился Дмитрий. Эксперт обычно был так зануден, что казалось, будто он знает и умеет все на свете. – А жигуль его вроде вылизан, мне ж его даже показывали… или и там надурили?
– Там – нет, – сжалился толстый. – Да ты пей, пока дождь снова не ливанул. Машинка у него отличная, так это потому, что Ваня Заречный за ней смотрит. Вот к нему бы тебе, но его сейчас нету, в Крым вчера уехал, и до июля. Не повезло тебе.
– Вот срань, – снова искренне огорчился Дмитрий, который очень хотел бы с тем мастером поговорить. – А этот Заречный, он по какой части? Может, мне его и ждать не стоит?
– А по любой, – ответил тощий. – И по двигателям, и по кузовной… да вот чего далеко ходить, Шабалину твоему зимой багажник выправлял. Машина как новенькая стала, будто только с завода.
– После аварии, что ли?
– Да не, изнутри.
– Изнутри-то как ухитриться надо, чтобы помять? – спросил Дмитрий, сделав глоток пива – холодного, вкусного. Совершенно ненужного, учитывая, что ему сейчас снова за руль. Черт. – Даже и не придумаю так-то.
Тощий пожал плечами.
– Железяки возил, а сложить нормально не мог. Говорю же, руки из задницы. Но бывает.
Дмитрий с философским видом кивнул.
– И правда. Ладно, мужики, спасибо и за совет, и за пиво. Приеду в июле. Бывайте!
«Интересно, и зачем тогда было врать? Не хотел помогать? Может, да только ведь сам-то помогать пришел. Любопытно».
Участковым на участке служил сержант по имени Казимир. Молодой, недавно из учебки, но правильный, горящий. И помочь следователю очень хотел. Дмитрию было даже почти жаль ему врать, но приходилось.
– Поступила информация, что здесь в районе готовится кража. – История должна была быть достаточно простой и при этом достаточно будничной, чтобы о ней не хотелось рассказать. Поэтому Дмитрий нагло стащил ее прямо из оперативных сводок. – Банда из нескольких человек, присматриваются, работают вечерами и в начале ночи. Не слышал?
Участковый помотал головой.
– Нет, товарищ майор. И звоночков таких не поступало, чтобы кто-то чужой. Я ведь первым делом,
– Не нужно, – оборвал его Дмитрий. – Я сам. Ты только наводку дай, кто часто вечерами гуляет. Собачники там или просто так. Лучше просто так. Собачники только других собачников видят.
Сержант задумался.
– Ленка Свиридова, ну, эта по аморалке, но могла что-то и заметить. Потом Кирилл Евстигнеев, знаю, потому что посматриваю, – вышел он недавно, но вроде бы перековался и в новых грехах не замечен. Еще…
Записывая имена и фамилии всех этих людей в блокнот, Дмитрий все больше тосковал. Маньяка по природе его деятельности не могло не быть в таком списке, если участковый знал, о чем говорит, а он знал. Не невидимка же…
– О! – воскликнул сержант. – А Сергей Александрович! Он и погулять любит, и на природу выехать. Порой встречаю, общаемся… да вы его знаете, товарищ майор, Шабалин, эксперт. С ним обязательно поговорите. Он-то людей замечает. Порой такие характеристики выдает, диву даешься.
«Да?»
– Знаю, – согласился Дмитрий, улыбаясь. – Поговорю. Ну, спасибо тебе, сержант. Порадовал.
«Знал бы ты, насколько. О-очень любопытно. И что теперь с этим делать?»
Что делать – было понятно: плотно заняться Шабалиным, чтобы или развить версии, или исключить его из них. Оставался вопрос как. Потому что если… если он и правда в центре этой картины, то спугнуть его нельзя. Значит, ни слежки – впрочем, на нее в любом случае никто не даст санкцию на основании таких, с позволения сказать, улик, – ни опросов соседей… А что тогда?
На этот вопрос Дмитрий пытался ответить всю дорогу до управления и так и не ответил. А все, что приходило на ум, так или иначе решалось через Ольгу. С которой надо было начинать говорить. Нормально.
В приемном отделении больницы на кушетке, стоявшей в просторном тамбуре, сидела женщина и выражала мимикой и жестами, что ей плохо, очень плохо, совсем плохо, что врачи – коновалы, а она сейчас отойдет в лучший из миров. Дмитрий знал такой типаж людей – томный взгляд умирающего лебедя, картинные жесты, склонность мгновенно срываться на крик, а то и на визг.
Опасливо обойдя ее по широкой дуге, Дмитрий постучал в окошечко регистратуры, где выяснилось, что профессора-бродягу определили в кардиологию, потому что наблюдались данные к предынфарктному состоянию. Миновав лестницы, суровых санитарок и скучающих пациентов, Дмитрий обнаружил профессора мирно спящим в третьей палате. Вымытый, подстриженный и одетый в больничную пижаму, бродяга в самом деле походил на доктора наук.
– Евстахий Аристархович, – мягко потормошил его Дмитрий. – Добрый день.