Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

Варшавский Сергей Петрович

«А ведь тут где-то должен быть смотритель? Хотя его будка, если верно помню, с другой стороны».

Жестами Дмитрий отправил милиционеров в стороны, окружая источник звука. А то лови их потом по всему городу.

Сам же тихо пошел дальше, не спеша, потому что подростки, кажется, тоже не спешили. Судя по тому, что доносилось спереди, планы у них были обширные, хоть и не отличающиеся разнообразием.

– Царапается!

«Незнакомый голос. Видимо, подобранная».

– Камень же. Давай куртку подстелю?

«О, тот парень, который дядей называл».

– Не, давай по-настоящему!

«Видимо,

второй».

– И холодно! Сам задницей тут елозь! А это что?

– Пентаграмма. Вешай на шею. Во, видишь, правильно длину цепочки рассчитала, как раз между сиськами. Экие они у тебя!

«Ага, Лариса».

Взвизг, который тут же задохнулся.

– А это – нож?.. Ты чего, зачем?..

«А вот это уже…»

– Да не бойся, дура, это так. Для ритуала. И облатка тоже. Внутрь пойдет. Да не вертись ты…

«Будь я маньяком, тоже так говорил бы. Кажется, пора закруглять ритуалы».

– Во имя Баала, Саргатанаса и Велиала!..

Вздохнув, Дмитрий прокашлялся, выходя к огороженной могилке с большой надгробной плитой.

– Так, товарищи культисты, милиция. Бросаем нож и сдаемся. Бросай, говорю!

На миг участники сцены застыли. Двое парней в черных балахонах – один уже пристроился между ног лежащей на могильной плите голой девицы. Собственно, девица в одной пентаграмме на голую грудь. Лариса, держащая ее за руки. Второй парень, с ножом, как раз капал на пентаграмму кровью из порезанной руки. Одежду молодежь аккуратно развесила на оградке из чугунных прутьев.

В этот миг Дмитрий еще надеялся, что в кои-то веки его послушаются, но нет. Раздался визг, топот, замелькали полуголые тела. Застыла одна девица в пентаграмме – сев на плите, она закрыла грудь руками и орала так, что теперь-то сторож точно должен был прибежать.

«Господи, только бы этот идиот с ножом не додумался взять кого-то в заложники».

К счастью, не догадался. Бросился прямо на Дмитрия, который закрывал выход из ограды. В награду за сознательность парень получил болевой на кисть, бросок через бедро и затих, постанывая. Второй сиганул через ограду и бросился в темноту – как раз туда, где, по прикидкам Дмитрия, должен был ждать Михаил.

Лариса перепрыгнуть не смогла – роста не хватило. Так и застыла, отвернувшись.

Дмитрий снял с ограды чью-то рубашку и бросил девушке на плите.

– Прикройся. И перестань визжать, все уже. Поздно.

Как ни странно, визжать она и правда перестала. Закуталась в рубашку, не заморачиваясь рукавами, сползла с плиты и вцепилась в Ларису, словно та могла защитить.

Защищать, пожалуй, было поздно. Оргия и без нервотрепки с маньяком-сатанистом тянула на вандализм и аморальщину, а тут еще, если Дмитрий не ошибался, подростки устроили алтарь из могилы военного героя-летчика.

«До трех лет общего режима, и сомневаюсь, что судья будет настроен прощать. Я так точно не настроен, разве что они мне принесут маньяка на блюдечке. Тогда еще ладно, помощь следствию, хотя окончательно все равно не отмоются. Нашли кому подражать! Культисты хреновы!»

Спустя минуту Михаил притащил сбежавшего парня, заломив ему руку за спину, и все закончилось. Точнее, началось, потому что отчетов предстояло писать столько, что Ольга имела все шансы

спать чуть не до полудня. Впрочем, для начала Дмитрия интересовало другое. Он подошел к Ларисе, и та наконец обернулась, полоснув его злющим взглядом. Это Дмитрия не тронуло и не ранило: как по его мнению, так эти юнцы свою судьбу выковали сами. Но сами ли?

– Меня интересует человек, который в декабре и январе ходил в видеосалон на Речке, тот же, который облюбовала ваша компания. Называться мог Абрамом Лектором… Ну?

– А просто подойти спросить не мог? – съязвила Лариса, потом присмотрелась к нему внимательнее, и, судя по вспыхнувшим глазам девушки, она его узнала. – А-а. Ты же тот дядя, который демонов вызывал. Отдел нравов, что ли?

– Лара, ты ничего ему не говори, – забормотала вторая девчонка. – Мне папа говорил, как надо…

«О, знаток папа-то. И, кажется, яблоко от яблони…»

– Ничего не говорить надо про сейчас, – мягко объяснил он, хотя хотелось эту девчонку схватить за плечи и вытрясти из нее всю дурь. Откуда только взялась? Что заставляет вот приличных с виду подростков идти на кладбище и призывать демонов сексом? Чего им настолько не хватает в жизни? Трясти было нельзя, и от этого хотелось еще больше. От этого – и от искреннего непонимания. Словно заглянул в другой мир. – А про тогда нужно, потому что это не про вас, а про того мужика. Понимаешь разницу?

Лариса неловко пожала плечами. Глянула на стонущего парня с ножом, вздрогнула.

– Был один странный. Бородач такой сиплый. Имени не называл, но страшилки любил, особенно такие, как Бава [523] снимал. Ну, «Демоны» [524] там, «Лезвие в ночи»… [525] Вы про него, что ли?

«Так, уже «вы». Прогресс. Значит, действительно начинает понимать».

Дмитрий кивнул.

– Наверное. Хорошо помнишь?

– Да чего там помнить, бородища, усы, все лицо закрыто, и шапка на лбу. В подвале-то холодно, мы все в одежде сидели. Очки еще были, точно. Роговые, как у деда моего.

523

Ламберто Бава – итальянский режиссер.

524

«Демоны» – фильм ужасов Бавы.

525

«Лезвие в ночи» – детектив-триллер Бавы.

– Старый? – уточнил Дмитрий.

– Да знаете… – Лариса задумалась. – Неопределенный такой. Бывают люди, по которым возраст видно, а у него – нет. Может, и старый, а может, и как вы вот.

«Пустышка. Даже нет смысла показывать фотографию Шабалина».

Он вздохнул, разминая руку. Рана от ножа Гоши уже зажила, но сейчас, после пары приемов, локоть упорно ныл, намекая, что надо вернуться к полноценным тренировкам. Было бы еще на них время. Он уже мотнул было головой в сторону, где остались машины, но помедлил. Что она там сказала? Какой бородач?