Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья
Шрифт:
«Кстати, кошка».
Придерживаясь рукой за беленую стену, Дмитрий огляделся, но Ксюши нигде не было. Кошка то ли сбежала погулять, то ли решила, что ее вернули домой, на родную промку, а лазалки и регулярная еда в миске ей ни к чему. Предательница.
Впрочем, долго думать о подлой кошачьей душе было некогда, и Дмитрий медленно двинулся дальше.
Днем или с фонариком все куда проще, чем вот так, когда тучи закрыли луну и тени скрадывают формы и расстояния. Задачу осложняло еще и то, что идти приходилось не по дороге, а вдоль подсобных построек, пристроенных к церкви. Дорога слишком хорошо
«Интересно, а пропавшего бомжа он закопал где-то здесь же? Зараза, почему я сразу не подумал, что эта пропажа неспроста? Явно ведь – убийца чистил территорию, отпугивал или убирал потенциальных свидетелей. Может, и не один пропал, а я и не спросил там, в больнице, все больше про маньяков и машины думал. Ну ничего, это еще успеется. Наверное».
К передним дверям или к главным воротам идти было нельзя: на месте предусмотрительного маньяка Дмитрий расположился бы так, чтобы хотя бы один из подходов хорошо просматривался, а лучше оба. Еще на месте религиозного, убежденного маньяка, заботящегося о душе, Дмитрий расположился бы там, где некогда стоял алтарь.
«А может, он там и сейчас стоит, кто его знает. Каменюка и есть каменюка, что с ней сделается».
Обычно такие вот храмы с подсобными помещениями строились кругом, с единственными воротами – на всякий случай. Эдакие крепости в миниатюре. На счастье Дмитрия, эти времена давно прошли и вандалы не пощадили даже капитальные стены, пробив удобную дыру в то, что когда-то, наверное, было стойлом. Или мастерской. Или складом. Сейчас пустой пол усеивал только мусор, в углу виднелось кострище, окруженное осколками, тряпьем и черт его знает еще чем, а стены украшали выведенные сажей надписи, в основном матерные, хотя и не только. Надпись «Слава КПСС и XII съезду!» в окружении ругательных слов и сердечек выглядела особенно странно, и Дмитрий на секунду даже приостановился, пытаясь вспомнить, что там был за съезд такой. Сам он из лекций по политграмоте только смутно помнил что-то про НЭП и подъем экономики.
Дверь здесь вынесли еще в незапамятные времена, не оставив даже косяков, только голый каменный проем. Дмитрий осторожно выглянул во двор – пусто. Хотя…
Он пригляделся к широченному, метров в пятьдесят, зданию справа спереди. За широкими воротами что-то металлически поблескивало. Еще раз оглядевшись, Дмитрий осторожно, вдоль стены, подобрался ближе, заглянул внутрь и кивнул сам себе. На этот раз интуиция не подвела.
Бордовая «копейка» заезжала сюда явно не впервые – на въезде в здание хватало следов шин. И было неудивительно, что патрули, даже если проезжали мимо, ничего не заметили. Увидеть машину можно было, только пройдя во двор: от отсутствующих ворот она не просматривалась. Идеальное место.
В машине никого не было, багажник был открыт. Руки чесались проверить, нет ли там новых вмятин изнутри, но этот вопрос Дмитрий тоже отложил на потом. Доказательства и детали потом, сейчас были задачи поважнее. Да, машина говорила о том, что Шабалин с Ольгой еще не закончил, но вполне мог уже начать.
«Кричат ли люди под миорелаксантами, когда их режут?»
Кирха
«Самое то».
Религиоведом Дмитрий не был, но смутно помнил, что по строению нефов в алтарной части предполагались боковые двери. А если учесть, что внутри кирхи наверняка не было полностью изолированных частей и все коридоры так или иначе позволяли пройти куда угодно, оставалась ерунда – найти дорогу в темноте, не представляя плана здания, причем очень быстро. Плевое дело.
К счастью, особенно долго блуждать не пришлось. Едва Дмитрий окунулся в темноту узких каменных коридоров и тесных комнаток, как дальше его повел голос. Сначала неразборчивый, он постепенно становился все четче, превращался из басовитого гула в слова и предложения. И сказанное давало надежду, что к делу Шабалин все-таки еще не приступил.
«Это же значит, что он треплется уже часа полтора без перерыва. Какая жуть, но – как же повезло!»
– Люди не смеют, моя Дева, – вещал маньяк, видимо обращаясь к Ольге. – Не смеют, не желают, не верят, не знают, ничего не любят. Вознесение – вот цель и средство. Я, чьи лучшие стремленья, верю в приход к свету Знания, к Истине и Совершенству. Ты, моя Дева, совершенный инструмент, исторгающий эоловы тона. Крылья серафимовы, если угодно.
Ольга не отвечала, и Дмитрий искренне надеялся, что это потому, что у нее либо кляп во рту, либо она накачана миорелаксантами. В ином случае получалось, что обращаются уже к трупу, что было бы… странно. Очень. Отработанному инструменту вроде такое говорить смысла не было.
«Но какой поэт, однако. И псих. Вот что значит слишком много читать Блока, Гумилева и еще кого там…»
– Поэтому, дорогая моя… – Монолог перешел с восторженного на деловой и с «ты» на «вы» так резко, что Дмитрий даже приостановился от удивления. – Вам придется немного потерпеть, а потом вы поймете. Остальные – они не понимали, но ведь вы не остальные. Пусть они были похожи на вас, Оленька, но ведь и отражение звезды похоже на звезду, только само по себе оно не светит. Понимаете? Знаю, что понимаете.
Колена что-то коснулось, и Дмитрий едва не вскрикнул. Снизу глянули два зеленых глаза и раздалось тихое мурлыканье, после чего Ксюша скрылась во тьме. Кажется, она тоже шла на голос.
– Моя душа дремала, как слепая. Так пыльные спят зеркала, моя Дева. Но явилась ты, колдунья у потемневшего окна. Что ты видишь в моем взоре? Ты видишь Знание. Я знаю, что тебе дано величие совершенства. В эту священную ночь, когда плывет и тает священная ворожба, я клянусь тебе, моя Дева, мы вместе познаем это Знание.
«Да что с ним такое? Вот чего-чего, а раздвоения лично в Шабалине я не замечал. И те порезы… процесс говорит о том, что он, даже когда режет, сохраняет над собой контроль, а это тогда что? Куда этот контроль делся? Очередной виток изменений? Но почему? Здесь-то что послужило причиной? Звезда и отражение… само присутствие Ольги, наконец? Сначала ее появление в городе, а теперь поимка?»
Это со скрипом, но могло объяснить, почему девушка еще жива. Псих просто наслаждался пиковым моментом, который должен был… хм, вознести.