Билл — герой Галактики на планете Бутылочных мозгов [на планете закупоренных мозгов]
Шрифт:
Она протянула ему руку. Билл долго пристально смотрел на неё. Он очень хотел взять её, но знал, что ни к чему хорошему это не приведёт. Женщина-инопланетянка и всё прочее. Что ему действительно было нужно, так это Разрушитель, который держал в руке Историк Чужих. Но на него положил глаз и Дью. А у Дью был пистолет, угрожающе выглядевший иглолучевой пульсатор Смирноффа. Биллу было видно, что предохранитель был установлен в положение «автоматическая мучительная боль». Он решил и не пытаться забрать его у Дью. Во всяком случае, не в данный момент. Возможно что-нибудь само даст ему его. Известно, что всякое случается. Было
В это мгновение Дью застонал, поднёс руки ко лбу в жесте страдания и осел на землю.
Чинжер поспешно спустился с Билловой поясницы, прихрамывая, так как получил лёгкие повреждения во время недавнего падения Билла. Он подошёл к Дью.
— Межкосмическая сонная болезнь. Классический случай. Не подходите к нему слишком близко. Его болезнь сейчас в перигее.
Все поспешно отодвинулись.
— Он мёртв? — спросил Билл.
— Нет, не совсем, Межкосмическая Сонная Болезнь никого не убивает, а всего лишь на время усыпляет. Надеюсь он находится в Плане Здоровья Голубой Небулы с её огромными возможностями для Серьёзного Лечения. Похоже ему придётся провести некоторое время в затемнённой комнате на внутривенной кормёжке, пока люди будут наблюдать за ним сквозь стеклянный глазок.
Хам зашевелился и тяжело застонал. Сквозь стон он произнёс:
— Ладно, Билл. Ты победил.
Он слабо приподнялся и протянул Биллу Разрушитель.
— Забери меня отсюда! — умоляюще произнёс он, зевая, и после этого немедленно упал, погрузившись в сон; огромным усилием воли он вложил в свои слова максимум настойчивости.
— Можешь помочь моему приятелю? — спросил Билл у Разрушителя.
— Конечно могу, — ответил Разрушитель. Но прежде чем он смог что-либо сделать, произошло вмешательство, начавшееся достаточно тихо, но вскоре выросшее до огромных размеров.
Корабль, легко опустившийся в круг света и тени, находившийся посредине между тремя кострами, был небольшим. По существу это была одна из новейших моделей, практически исключительно строившихся для состоятельных личностей или их наследников, людей, которые хотели путешествовать быстро и не зависеть от коммерческих космолиний. Корабль был превосходно отделан. Маркировка на его днище могла быть идентифицировано тем, кто разбирается в таких вещах, например Историком Чужих, как символы санскрита.
— Санскрит, — пробормотал Историк Чужих. — Кто бы это мог быть?
— Не обращайте внимания на маркировку, — произнёс из маленького космического корабля усиленный отражённый голос. — Мы должны использовать то, что есть под рукой. Так как нашу планету посетила делегация с Раджастана-2, я на время освободил их от этого корабля. Мне кажется это то, чем вы хотели бы воспользоваться.
— Кто это? — пробормотал сквозь сон Хам Дью.
— Я узнаю этот голос, — ответил Билл. — Это компьютер Квинтаформ, не правда ли?
— Всё верно, Билл. Я спас тебя с Ройо. Ты знаешь это, а теперь, неблагодарный, собираешься покинуть меня. Хоть и обещал пойти на всё ради своего освобождения с той планеты!
— Боюсь, я слегка поторопился, — сказал Билл. — Но что ты хочешь?
— Доступ к твоему мозгу! — ответил компьютер.
— Мы уже через это проходили, — заметил Билл.
— Да. Но то было до того, как мы обнаружили, что твой фантастический мозг обладает
— Думаю, тебе нужен не я, — сказал Билл. — А может у меня неподходящий мозг. Они ведь не все подходят? Я не могу быть компьютерным оракулом.
— Конечно же можешь. Просто согласись, и все. Я позволю твоим спутникам вернуться на свои места.
— А как насчёт меня? — спросил Историк Чужих.
— С тобой некоторые сложности, — ответил компьютер. — Билл, поверь мне; так будет лучше.
Билл оглянулся. Хам Дью кивал во сне, и Историк Чужих, слегка менее сонный, также кивал. Чинжер шептал в ухо:
— Давай, Билл. Мы сможем позже что-нибудь придумать.
— Не понимаю, что ты хочешь от меня?
— Соглашайся, Билл. Увидишь.
— Ладно, — ответил Билл. — Попробую.
Он подождал. Ничего не случилось. Он спросил:
— Ладно, что происходит?
Поток энергии затопил его мозг. Вокруг всё закачалось и задрожало, словно подмостки при урагане. А затем, прежде чем он это понял, произошло следующее.
Забавная ситуация, не правда ли? Они возникли так внезапно из ничего. Конечно, после того, как всё закончилось, легко говорить о том, как всё происходило. В случае с Биллом наблюдался слабый решетообразный рисунок, который на мгновение вспыхнул в небе, затем постепенно погас, словно изображение на отключённом экране. Он также мог наблюдать лёгкое утолщение линии горизонта. Наш перцепционный аппарат [перцепционный — относящийся к восприятию] всё время принимает подобные сигналы. Но у главного обрабатывающего центра нет времени на подобную чепуху. Он слишком занят, обеспечивая наше равновесие при ходьбе, чтобы мы могли гулять и жевать жвачку одновременно. Ни один компьютер ещё не способен повторить подобный подвиг. Возможно потому, что ни один компьютер не жуёт жвачку. Для человека это совсем не трудно, конечно же после некоторой тренировки.
Билл находился в неком виде темноты. Это не была темнота пустой комнаты, а больше напоминала темноту внутри спального мешка. Это была темнота, в которой не чувствовалось пустоты, как в большинстве случаев. В это темноте было ощущение времени полуночной уборки на дне болота или дня дружбы в клубке гадюк. Это была темнота, заползавшая и в уши и приглушавшая все звуки. Вообще ничего не чувствовалось; так растопыренные пальцы собирают слой за слоем паутинную ткань, каждый лист которой слишком тонок, чтобы ощущаться кончиками пальцев, но, по мере продвижения руки, всё больше и больше слоёв, каждый из которых сам по себе ничтожен, собираются на кончиках пальцев, пока не появится ощущение наличия занавески, или намёка на это.
Эта нулевая точка чувствительности известна как точка существования, найти которую стараются мистики. Следовательно Билл весьма неосмотрительно вошёл в состояние высшего блаженства, за которое тщетно боролись одетые в шафрановые робы аскеты прошлого. К сожалению поблизости никого не оказалось, чтобы сказать Биллу о его удаче. Состояние предельного блаженства, как и всякое другое состояние души, зависит от того, сказал ли кто-нибудь вам, что с вами. В противном случае это чувство ничего не значит.