Биография нечисти 2
Шрифт:
– По сторонам!
– высунувшись в левое окно, крикнул машинист.
Паровоз забуксовал по ржавым рельсам и, набирая обороты, поехал. Первые секунды движения по железке всколыхнули воспоминания. Макс вспомнил прошлую жизнь, поездки в компании однокашников с журфака к морю на каникулах, ночной перестук колёс купейных вагонов и беспечность бытия, которая была так далека, словно всё что когда-то происходило, на самом деле случилось в иной реальности.
Отгоняя сентиментальные мысли, Макс встряхнул головой и подумал о другой реальности, которая была здесь, в этом жестоком, порою кошмарном
Краем глаза он заметил, что охранявшие ящик с оружием сумеречники выпрыгнули из паровоза, а на их место пришли двое других. Тощие как жерди, с измождёнными лицами и мутными болезненными глазами. Без оружия, одетые в жуткие обноски. Рваные балахоны-плащи, испещрённые отверстиями, выцветшие куртки и штаны, обувь посиневшая от плесени. Очевидно эту одежду тоже когда-то сняли с мертвецов, причём даже не удосужились как следует выстирать, — трупный смрад мгновенно разбавил запах копоти.
Макс поморщился и покосился на Димона.
– Что за вонь?
– скривился тот.
– От них что ли?
Макс кивнул. Дым перестал валить в тендер, и остался только тревожащий, заставляющий сдерживать дыхание запах мертвечины.
4
Паровоз заполз в сумрак туннеля, и сразу же стало холодно. Через дыру в борту тендера, Макс успел заметить, как многотонные ворота поползли назад. Сумеречники закрывали их торопливо, как будто опасались, что вот-вот начнётся атака нежити.
Последним напоминанием, что привычный мир остался позади, стал грохот сомкнувшихся навсегда створок.
– Настало время забрать свои вещички, - вскакивая на ноги, процедил Досев.
– С пушками в руках как-то надёжнее.
Он выскочил в будку машиниста и бесцеремонно согнал с ящика тощих сектантов. Но ящик оказался заперт навесным замком.
– Где ключ?
– рыкнул Досев.
Сдерживавший долгое время ярость, он готов был на ком-нибудь отыграться и пустить в ход кулаки.
– У меня!
– вынимая из кармана ключ, крикнул машинист.
– Ну так давай сюда!
– рявкнул наёмник.
– Надо ещё проверить, что эти придурки делали с нашим оружием!
Он открыл сундук и удовлетворённо улыбнулся. Сразу же вытащил свой верный автомат и погладил цевьё.
– Ну всё! Теперь при деле!
– проговорил он.
– Давайте ребята! Разбирайте свои погремушки! Только по очереди, а то здесь не развернуться.
Макс дождался пока Байбак, Тимоха Колхозник и Димон заберут своё оружие и вернуться в тендер. Потом протиснулся в будку и сам. Здесь и в самом деле было тесновато. Эти двое, что даже для не предвзятого наблюдателя напоминали призраков, источали такие миазмы, что неосознанно хотелось чем-нибудь заткнуть нос.
Макс забрал свой АК-74, отстегнул рожок и убедившись, что магазин полностью снаряжён пристегнул его назад. Свою часть договора сектанты выполнили на все сто. Только цену взяли чрезмерную и кровавую.
В ящике оставались пять стволов, которые скорее всего так и останутся не востребованными, — разве что кто-нибудь из наёмников возьмёт что-то для усиления огневой мощи, но чужому оружию доверять сложно, всегда есть риск, что оно даст осечку в не подходящий момент.
Макс посмотрел
– Располагайтесь!
– бросил он.
Покосился на машиниста и, повесив автомат на плечо, подошёл к распахнутому окну.
– Откуда знаешь технику?
– спросил он.
– Не помню!
– пожал плечами машинист.
– Руки сами знают, что крутануть, за что дёрнуть.
Он выдержал паузу, посмотрел на Воробьёва и улыбнулся.
– Мне кажется, я всегда это знал!
– добавил он.
– Ещё в прошлой жизни!
Глава 44
1
Машинист отвернулся, но Воробьёв заметил, что он продолжает за ним наблюдать краем глаза. Определённо у этого парня с головой не всё было в порядке, но в отличие от своих так называемых братьев, его разум сохранял хоть какую-то способность к коммуникации с окружающим миром.
– Зовут-то тебя как?
– поинтересовался Макс.
Сумеречник повернул голову, посмотрел на Воробьёва, смутился, но тут же заулыбался.
– Никак!
– пожав плечами, ответил он.
– Имя-то конечно у меня было, но я его не помню!
Он ещё шире оскалился и вдруг рассмеялся. Рассмеялся искренне, как будто в том что он сказал было что-то забавное.
«Над чем смеётся?
– подумал Макс.
– Над тем, что съехала крыша? Над тем, что забыл имя и прошлую жизнь? Ещё один чокнутый, по которому клиника плачет».
Он посмотрел в окно и задумался. Прожектор паровоза подпитываемый динамомашиной словно стрела рассекал густой маслянистый мрак, высвечивая коричнево-серые бетонные аркады и ржавые рёбра жёсткости. Эта забытая всеми подземная дорога, которую Мизгирь прозвал дорогой в ад и в самом деле напоминала какую-то инфернальную трассу, —настоящую рокаду, по которой они неслись на битву со смертью. По другому и не скажешь — ведь сказать наверняка чем всё может закончится никто не мог.
Паровоз двигался шумно, грохотал колёсами, лязгал кривошипным механизмом и нещадно чадил чёрным дымом. Веяло промозглой сыростью. Пахло мазутом, затхлостью и железом. Пронеслась первая верстовая метка нарисованная белой краской. Краска выцвела, облезла и местами покрылась каким-то бурым налётом напоминавшим вытянувшиеся в разные стороны лучи. На сводах туннеля повсюду были эти бурые образования — не то плесень, не то какой-то приспособившийся к обитанию в подземке вид грибов.
– Но тебя как-то называют твои приятели?
– выдержав паузу спросил Макс.
– У меня нет приятелей, - отозвался машинист.
– У детей Шаки такое не принято. Каждый сам по себе. И думать должен тоже только о себе.
– Понятно!
– хмыкнул Макс.
– У вас приняты кровавые жертвоприношения!
Сумеречник перестал улыбаться и напрягся. Смутила ли его правда в словах чужака, или он ужаснулся, подумав о тех казнях, которым подвергались враги Мизгиря, оставалось только гадать. Но Воробьёв вдруг почувствовал, что для этого парня ещё не всё потеряно. Что-то в его физиологии мешало окончательной деградации личности, и вполне возможно в каких-то глухих чердаках его разума всё ещё теплилась память о нормальной жизни.