Биография нечисти 2
Шрифт:
Макс скептически хмыкнул и осторожно двинулся в сторону ближайшей девятиэтажки. Он хорошо понимал, что находится на линии огня. Если начнётся заваруха он первым и получит дробью в поясницу. Его попутчики прицеливаться не станут, не тот контингент, сразу же откроют огонь из всех калибров.
Заросли кустарника, через которые приходилось буквально проламываться, не давали возможности оценить обстановку, и всё же Воробьёв надеялся, что их густота поставит в такое же точно положения и недруга, будь то человек или зверь.
Краем глаза он видел, что его спутники держат порядочную дистанцию. Поведение вполне
Несколько раз он останавливался и, выставив перед собой автомат, прислушивался к окружающему фону. В этом месте жизнь остановилась. Ни птичьего щебета, ни стрекотания сверчков — только шелест листьев на ветру да унылое поскрипывание слабо натянутых проводов на столбах.
Впереди, метрах в пятидесяти замаячили стены какого-то строения. Не то электроподстанция, не то водокачка. Плоская крыша здания едва различалась в купе деревьев, которые отличались в этом месте особой уродливостью. Искривлённые, завязанные причудливыми узлами, они напоминали тропические лианы вросшие в кирпичную кладку. Подошли ближе. Макс поднял руку и знаком приказал остановиться.
Он хорошо расслышал как за подстанцией приглушённо клацнули чьи-то зубы. Положив палец на спусковой крючок, напрягшись как взведённая пружина, он сделал несколько шагов, остановился и осторожно выглянул из-за угла, готовый в любую секунду выпустить в недруга весь рожок.
3
За зданием располагалась большая яма, в которой копошилась дикая свинья. Она постоянно пятилась, таская за собой какой-то отвратный обрубок один вид которого вызывал дурноту. Грязная, злобная тварь поначалу не заметила Макса, но когда зашуршали кусты и подошли остальные хантеры, животное насторожилось и посмотрело на Журналиста. Этот взгляд словно бы предупреждал: «не лезь - эта добыча моя и я за неё порву!». Свинья топталась по куску кровельного железа и бряцала по нему копытами.
– Говорил же будет весело!
– обрадовался Баламут.
– Шашлычок сам просится на вертел! Давайте я тихонечко туда спущусь и прикончу этот бочонок с салом...
– Ты погляди лучше, что она там таскает!
– зашипел Савва.
– Шашлычок! Мать твою! И после этого ты станешь её жрать?
Макс удивлённо покосился на Савву. Только после слов здоровяка он сообразил, что обрубок напоминает человеческую берцовую кость с остатками плоти. Тут же, вокруг валялись ошмётки помельче: обрывки одежды, изодранный ботинок, раздробленные косточки.
– Фу, ты чёрт!
– сплюнул Мишка.
– Вот же падла какая, теперь неделю тушёнку жрать не буду.
– Неспроста это всё, - проговорил Воробьёв.
– Должно быть свинья этого бедолагу не убивала, она просто пришла чтобы полакомиться остатками с барского стола.
– Хочешь сказать здесь начинается тропа, по которой мутант возвращается в логово?
– спросил Ниппель.
– Нет, хочу сказать, что здесь мусорная куча, куда выродок выбрасывает объедки.
4
Они обошли яму стороной и, только удалившись от неё метров на десять, остановились, чтобы оценить обстановку. Впечатление неожиданная находка произвела тягостное.
Кем был тот несчастный,
«Не лёгкую задачку задал Никифор, - подумал Воробьёв.
– Если это и в самом деле выгребная яма выродка, значит в его звериной башке существуют какие-то примитивные поведенческие установки. Он не хочет оставлять следы у входа в берлогу, — он желает, чтобы враги своими поисками обеспечили ему время для реагирования».
Одно было очевидно: физически выродок превосходил способностями и «ведьм» из Красных Бережков, и четырёхглазых скреллингов. Он мог дать фору даже «ворчунам» из Красного блока.
Длинный ряд старых деревьев впереди говорил, что за ними начинается асфальтированное шоссе. Это была главная улица Радонска, на которой располагались жилые многоэтажки, магазины и административные учреждения. Где-то здесь нашёл свою смерть брат Никифора Рубцова, и в конце концов кто знает быть может именно его останки пожирала свинья в той яме.
Макс остановился, оглянулся на приятелей. Его попутчики категорически отказывались сближаться, выдерживая порядочную дистанцию, которая гарантировала бы им время для манёвра. И это коллективное приспособленчество начинало бесить.
«Хороши помощнички, - нахмурился Макс.
– Не удивлюсь, если олухи бросятся в рассыпную, когда запахнет жаренным».
Больше всего злило поведение Мишки Баламута. Тот шёл последним и «считал ворон» легкомысленно закинув дробовик на плечо.
Порывистый ветер, постоянно приносил тошнотворный запах разложения. Он мешал сосредоточиться, внушал тревогу. И ведь никуда от него не денешься: дыхания не задержишь, в сторону не свернёшь. Создавалось впечатление, что этим смрадом пропитались все предметы вокруг: камни, асфальт, деревья и даже прибитая недавним дождём пыль. Только в минуты, когда ветер менял направление или прекращался совсем, вони становилось меньше, и можно было вдохнуть полной грудью.
Через десять минут вышли на шоссе. После блужданий по зарослям открытое пространство проспекта ошеломило. Впереди, километрах в четырёх виднелся едва различимый в зыбком мареве ЖД вокзал. Чуть поближе авангардное здание местного ДК, обветшавшие жилые дома, поликлиника. Но бросался в глаза другой элемент ландшафта, — в каком-нибудь километре от того места, где остановились охотники широченным рвом зияла, рассекающая дорогу трещина. Где она начиналась, где заканчивалось отсюда видно не было.
«Смертельный тупик, - подумал Макс.
– Если провал опоясывает весь район, в сторону вокзала отступать нельзя».
Шагах в пятидесяти стояли несколько брошенных легковушек и завалившийся на одну сторону троллейбус. Когда-то здесь располагался остановочный пункт и парковка.
«Лучшего места для засады и не придумаешь, - прикинул Макс.
– Судя по всему именно здесь антропоморф проложил тропу к берлоге».
Прямо за троллейбусом в зарослях колючего кустарника отчётливо виднелся проделанный мутантом округлый проход.