Биография smerti
Шрифт:
– Мариночка моя дорогая Евгеньевна! – заулыбался он Холмогоровой. И, нарочито утрируя акцент, запричитал: – Эх, знал би, что приедешь, лично би барашка для тэбя зарэзал!
Холмогоровой явно нравились и беготня официантов, и шумная радость повара.
«Мелко как-то. И грустно. Вокруг хозяйки все носятся, а ресторан – пустует», – снова подумала Таня.
Пока Марина Евгеньевна ворковала с красавцем Зурабом, Таня взяла с барной стойки меню. Открыла, просмотрела и едва не ахнула. Ничего себе цены! Уж она-то со своей зарплатой могла позволить себе любое, даже самое дорогое, местечко – но тут... Просто глупо: кто
– Классный ассортимент, правда? – подошел к ней Антон Шахов. И сообщил: – Одно меню – на сорок страниц!
– Классный-то он классный, – пожала плечами Садовникова, – только дорого очень...
– Ну, за эксклюзив заплатить не жаль, – ответил тем же жестом молодой человек. – Уверяю тебя: многие платят.
– О чем вы? – неожиданно вмешалась в их разговор Холмогорова.
– Да мне показалось, что цены уж очень высокие, – не стала притворяться Татьяна.
– Ценами у нас Антон заведует, – пояснила плечами бизнес-леди. – Ему видней.
А Шахов укоризненно взглянул на Татьяну и горячо произнес:
– Вот посмотрите, Марина Евгеньевна, мы уже через год окупимся! Гарантирую вам!
«Может, я чего-то не понимаю, но лично я подобное местечко за месяц бы окупила. Резким снижением цен и увеличением числа клиентов», – подумала про себя Татьяна. Но продолжать спор она не стала. Нелли на нее уже волком смотрит – не хватает еще с Антоном в открытую поссориться.
– Прошу, гости дорогие, за стол! – позвал Зураб.
Накрыто было, если считать по меню, минимум на несколько тысяч долларов. И баклажаны, и хитро фаршированные перцы, и гурийская капуста, и разная зелень, другие овощи, и запотевшие бутылки нарзана, и хачапури в форме изящных лодочек...
Таня с удовольствием взялась за дегустацию местных блюд. Прочие тоже не отставали. Антон навалил себе целый холм лобио. Нелли коршуном налетела на сациви, Холмогорова – на хачапури (с ее-то проблемной фигурой это же просто безумие!). А пуще всего на местные яства налегал Зураб, из чего девушка сделала вывод, что работает он добросовестно, в собственноручно приготовленные блюда не плюет.
Лекцию Холмогоровой про грядущую проверку из СЭС и предупреждение «чтоб на кухне чистота была идеальная» грузин выслушал со скептическим выражением лица. Пожал плечами, ответил:
– Милая моя Мариночка Евгеньевна! Ты же знаешь: я для других, как для себя готовлю. Ни единой мухи на кухне, руки намываю по сорок раз в день, все овощи в трех водах ополаскиваю. А кишечная инфекция – она ведь не из кухни. Она в море живет. Водоросли гниют – инфекция появляется, люди болеют.
Тани в мозгу вдруг щелкнула, запульсировала, задрожала какая-то мысль. Очень простая, очевидная...
А грузин продолжал монолог:
– Я, моя дорогая Марина Евгеньевна, за свою жизнь, наверное, миллион людей накормил. И все довольны были, все говорили: как ты, Зураб, готовишь, так ни один человек в мире не готовит...
Холмогорова дружески хлопнула его по плечу:
– Ладно, не обижайся.
– Не сомневайся, – заверил повар. – И накормлю, и напою, как родственников дорогих, как друзей лучших...
Вот оно. Друзей лучших.
Садовникова наконец уловила беглянку-мысль и просветленно взглянула на Холмогорову.
– Ты чего, Татьяна? – оторвалась от очередной лепешки та.
И Садовникова, уговаривая себя: «Да нет, я ошибаюсь, это полный бред», – поспешно пробормотала:
– Нет, ничего, Марина Евгеньевна.
Нужно сначала все проверить – и только потом обвинять...
К четырем дня Таня абсолютно вымоталась. А уж сколько килограммов прибавила – вообще страшно представить.
Она, в составе свиты Холмогоровой, посетила еще два ресторана. Оба оказались дорогими, элегантными, со вкусной едой. И располагались изумительно: первый – прямо на пирсе, уходящем далеко в море. Второй – на списанной, навеки пришвартованной к берегу шхуне. Только посетителей ни в одном из мест почти не наблюдалось. Зато их делегацию встречали по-королевски: усаживали в лучшем месте и, не слушая никаких возражений, накрывали роскошный стол. Кормежка везде оказывалась изысканной. «Будь я в составе комиссии – на меня бы такая еда подействовала», – сыто думала Таня.
Холмогорова, уж на что самоуверенная особа, однако то и дело поглядывала на Таню. И каждый раз спрашивала:
– Ну, как вам это место?
Таня хвалила. Потому что действительно вкусно. И мило. И красиво.
– Вот и напиши в книге, – кивала Марина Евгеньевна. – Так, чтоб читатель слюной изошел.
Холмогорова, похоже, в своих ресторанах бывала не часто и сейчас искренне наслаждалась – и их шикарным расположением, и отличной едой. А управлял заведениями, поняла Таня, Антон Шахов. Кое в чем он действительно преуспел. И кухня – пальчики оближешь, и кишечной инфекции здесь точно не найдут, зря Марина Евгеньевна боится. Ну а что цены запредельные... Может быть, так и надо? Зато всякая шваль не забредет. А миллионерам, наверное, все равно, сто долларов за обед заплатить или тысячу.
«Всегда бы у меня такая работа была!.. – весело думала Таня. – Езди себе в навороченном „Мерседесе“ да инспектируй дорогущую кухню...»
Но после третьей за день ресторанной трапезы Холмогорова сдалась. Взглянула на часы, буркнула:
– Все, баста. А то я в мэрию не успею. Нелли, ты поедешь со мной.
Антону же приказала:
– Тебе боулинг остается. Съезди сам. Предупреди их насчет комиссии. Что говорить, понял?
– Еще лучше вас предупрежу, не дурак, – важно ответствовал Шахов.
Татьяне же в очередной раз показалось: как раз дурак. Напыщенный и самовлюбленный. Как Марина Евгеньевна его только терпит?
– А мне куда? – поинтересовалась Татьяна.
Холмогорова пожала плечами:
– Съезди в наш боулинг. Ты ведь его еще не видела.
О нет, только не это! Ведь и там наверняка придется есть!
И, едва «Мерседес» унес Холмогорову прочь, Таня вкрадчиво спросила Шахова:
– Слушай. Ты не станешь возражать, если я... по собственной программе?
– Да нет, конечно, – пожал плечами тот. Однако, не удержавшись, поинтересовался: – А что у тебя за дела?