Бирит-нарим
Шрифт:
– - Ты слышал вести?
– - спросил он.
– - Веришь ли им?
Волны мягко разбивались о ступени, шуршали, накатываясь и отступая. А внизу, глубже, колыхались тени. Приглядишься и видно -- это водоросли шевелятся, обвивая камни. Теплая вода, соленая, как кровь... Благословенное море благословенной земли.
Потоп... Черные волны...
– - Что случилось?
– - Слова вырвались быстрее мыслей.
– - Откуда вести?
– - Ты не слышал?
– - Син-Намму прищурился, кивком указал на другой причал.
– - Приплыл человек из Ниппура и говорит о войне.
– -
– - Лабарту запнулся, но так и не вспомнил имени того, кто правил сейчас землями, подвластными Аккаде.
– - Лугаль начал войну? Против кого?
– - Он не начинал войну, -- отозвался корабельщик.
– - Дикари пришли с севера. Говорят, бесчисленны они и не ведают ни жалости, ни страха...
Всего лишь кочевники сошли с гор и грабят богатые земли Шумера... А я впрямь готов поверить был во второй потоп?
– - Рассказывают, поля вокруг Мари они пожгли, -- продолжал Син-Намму.
– - А, быть может, захватили и город... Ниппурец говорит, повсеместно люди боятся, что крепостные стены и воины Аккаде не смогут защитить их.
Лабарту едва сдержал улыбку, -- опустил голову, прикусив губу. Пусть корабельщик думает, что Лалия задумался над его словами, -- нет сейчас сил ответить, как подобает. Когда много видел и много знаешь, нелегко бывает говорить с людьми. Они боятся ряби на воде, а бездны под ногами не замечают. Вот и сейчас...
Сколько раз уже кочевники вторгались в землю меж двух рек, знаешь ли ты, Син-Намму? А я видел и знаю: они схлынут, унося награбленное добро, а те, что останутся -- смешаются с черноголовыми. Сколько раз уже так было...
Лабарту глубоко вздохнул, поднял голову и мгновение стоял неподвижно. Корабельщик выжидательно смотрел на него. А кого видел перед собой? Без сомнений, -- человека, принимающего тяжелое решение.
– - Мы отплывем сегодня, как и собирались, -- сказал, наконец, Лабарту.
– - Лишь немного промедлим. Вооружи гребцов.
Глава восьмая
Война
1.
Попутный ветер гнал по небу рваные облака, и серп луны появлялся и пропадал. Лабарту стоял возле мачты и то пытался отыскать в беспокойном небе хоть край созвездия, то вновь смотрел на приближающийся берег. Там мерцали крохотные искры -- огни факелов, зажженных возле причальных столбов. Глаза экимму различили их еще издалека, но прошло еще немало времени, прежде чем с первого корабля донесся крик: "Эреду!"
Кури и Нидинту сидели возле навеса и шептались. Ветер уносил обрывки фраз, но слух пьющих кровь, как и зрение, -- острый.
– - Илку говорил... жертвы живут дольше...
– - Нидинту куталась в покрывало, тень среди теней. Кури же сидел прямо, и на коленях у него лежал меч.
– - Но Адад-Бааль умер, и...
– - Такая судьба... ему предсказали...
– - Лабарту не пил его кровь... не оттого ли?..
Лабарту невесело усмехнулся, но не подошел, не прервал разговор. Они люди и жертвы, что они поймут?
Палуба качалась под ногами, корабли шли вперед, оседая и вновь взлетая на волнах. Все ярче горели огни на берегу, и уже видны стали очертания
Одна за другой в селенье завыли собаки, протяжно, надрывно.
Они чуют мой запах... Издалека...
Но не только собаки не спали в селенье. Вот уже и люди спешили по ночным улицам к морю. Да, видно и впрямь в этом селенье всегда найдутся те, кто станут ловить корабельные канаты, и в самый глухой ночной час придут торговцы с пивом и чистой водой для путешественников.
Син-Намму выкрикнул имена четырех гребцов, и те столпились вокруг него.
– - Мы скоро вернемся, Лалия, -- сказал корабельщик, обернувшись.
– - И принесем вести от здешних людей.
– - Нет, -- возразил Лабарту.
– - Я сам услышу их слова.
И спрыгнул за борт.
– - Лалия!
– - крикнул Син-Намму.
Вода была теплой и темной, как небо. Лабарту зачерпнул ее, словно хотел попробовать на вкус, но спохватился и опустил руку. Добрался до мелководья -- волны здесь разбивались о колени, не выше -- и выбрался на берег.
Одежда прилипла к телу, вода текла с волос и рукавов рубахи, и повсюду был запах соли, запах моря.
– - Лалия!
– - вновь позвал Син-Намму, поднимаясь на причал.
Следом на сушу выбрались и гребцы. Один из них встряхнулся и во все стороны полетели брызги.
– - Лалия, ты не воин, -- сказал Син-Намму, не скрывая досады.
– - Зачем ты сошел с корабля?
Лабарту поднял руку, призывая к молчанию и указал на спешащих к ним людей.
Пока Син-Намму договаривался о припасах, Лабарту молча стоял рядом. Скрестив руки на груди, ждал. Собаки угомонились, затихли. Волны шуршали, морской ветер блуждал в мокрых волосах, соленая влага высыхала на коже. Но все чувства словно отступили. Лабарту слушал -- слушал голоса и чувства людей.
И за обычными словами и жестами ощущал страх.
Когда гребцы с провожатыми удалились в сторону деревни, старший торговец задержался. Свет факелов отражался в медных бляшках его пояса, метался в зрачках. И сам человек был объят беспокойством. Руки его непрестанно двигались, -- то он отбрасывал волосы с лица, то крутил кольцо на пальце, то просто указывал куда-то. И говорил.
Расспрашивать его почти не пришлось, он стал рассказывать сам. Мельком взглянул на Лабарту, а потом вновь повернулся к корабельщику и обращался к нему.
– - Ловцы жемчуга говорили, что вы должны приплыть.
– - Голос торговца звучал тихо, но неспокойным был, как и бьющееся на ветру пламя.
– - Но мы уже не думали... После вестей, что идут со всех земель, страшно пускаться в путь.
– - Что слышно?
– - спросил Син-Намму.
– - Где идет война?
– - Повсюду!
– - Собеседник обернулся и указал вдаль, должно быть, в сторону устья Евфрата.
– - Нет, до нас они не дошли, но все в страхе... Говорят, все селенья, что без стен, они взяли, и жгут все на своем пути, и убивают... Урук осадили, и Ларсу, а иные говорят, что и Аккаде. А Лагаш открыл перед ними ворота и сдался.