Битая грань
Шрифт:
Срочного ничего не было вроде, а он же в самом деле не гуляет, вот и не тревожила больше, ждала. Вскинулась вдруг от резкого звона и тихого, придушенного мата, точно сквозь зубы. Подскочила с дивана, путаясь в пледе:
— Саша?.. — сонно щурясь, вышла в коридор, где оставила дежурный свет.
— Прости, малышка, не хотел тревожить, — усмехнулся он, ставя на пол новый ящик с мандаринами. — Ключи уронил, неудобно.
— Ясно, — кивнула она, зябко обхватив себя руками.
Из-за того, что так резко проснулась, было и холодно, и как-то нервно, да и сердце все еще
— Котена, что такое? — тут же навострился Саша почему-то.
Неужели действительно так хорошо ее знает и улавливает мелочи? Но, казалось, и пришел уже какой-то… то ли настороженный, то ли на взводе.
— Ничего, — как-то торопливо попыталась заверить Катя, зачем-то вцепившись в свой плед. — Дремала. Проснулась внезапно…
Саша кивнул, словно бы принял объяснение, но смотрел все еще очень внимательно. Так, будто с ног до головы ее этим взглядом охватывая. Слишком внимательно, как сканируя.
— Обнимешь? — заломил бровь в своей любимой манере.
И улыбается вроде бы, но весь как подобрался. Напряжен… Выходит, и она все в нем улавливает?..
— Конечно! — улыбнулась, ринулась к нему, опять путаясь в пледе.
Плюнула на это покрывало, бросила на пол, прижалась к Саше всем телом, забравшись трясущимися от зябкости руками под его пальто, обхватила. Уткнулась носом в горячую кожу на щеке.
Он обнял ее так, будто стальные обручи хлопнулись за спиной, вот честно. Горячо, не отнять, крепко. Как-то совсем по-родному уже. Но при этом… неотвратимо, что ли? Жестковато немного. Прижался твердыми губами к брови, целуя. Зарылся пальцами в ее взъерошенные волосы, наматывая локоны на руку.
— Так что случилось, котена? — опять спросил тем же тоном.
И как-то мигом обездвижил ее, не дав увильнуть, сжал затылок теплой ладонью. Сам отклонился немного, заглянув в лицо. Катя нахмурилась, отчего-то занервничав. Непонятное, тревожное ощущение внутри ни с того ни с сего.
— Ты о чем? — нервно улыбнулась, попыталась взгляд отвести.
— Катя, давай без этого, окей? — напряженно и немного раздраженно прервал ее Саша, не дав отвернуться. — Просто скажи.
И сразу ясно, что тоже устал, и тот напряг, который последнюю неделю в нем чувствовала, сейчас уже зашкаливает. Даже у нее на спине волоски дыбом встали.
— Я не понимаю, Саш. Ты о чем? — сама колючей стала, словно его отзеркалив. Задело остро почему-то. Не хотела же заводить разговор, зачем он давит?
— Катя! — резко, хлестко, с усилившимся раздражением. Хоть и не злой, кажется.
И как бы понятно, он лишь выдохся и так бурно реагирует оттого, что других проблем хватает, видимо. Не хочет еще и дома голову ломать. И как-то отшутиться бы, сгладить. Тем более и не проблема, а ее собственный заскок. Но, как назло, ничего в голову не приходило спросонья. Стояла и смотрела на него в упор. А потом… Непонятно, как черт дернул.
— Это ты Вадима избил? — как с моста в ледяную воду сиганула, вся сжавшись в его руках.
Саша же, кажется, наоборот, выпрямился еще сильнее. Стиснул челюсти, отчего
— Откуда знаешь? — вот и все, что он спросил.
Катю это даже сбило с толку немного. Растерялась.
— Мне сегодня подруга звонила, сказала… что избил кто-то. И приблизительно тогда, когда мы были… А я вспомнила твои сбитые костяшки и…
— И что? Жалеешь эту гниду? — грубо вдруг хмыкнул Ольшевский.
Отпустил ее, отошел в сторону, начав снимать пальто, но продолжал пристально смотреть на Катю исподлобья. Видела, как бугрятся напряженные мышцы на шее и плечах, как резкость проявляется в движениях. Но не боялась его. Однако и задевало такое отношение крепко. Не считала, что заслужила!
— Что? — переспросила с недоумением, совсем не в восторге ни от тона, ни направления, которое приобрел их разговор. — Нет, конечно! Хотя, может, и надо было… Но… Саша! Я же за тебя боюсь! — пошла к нему, несмотря на всю эту колючесть и жесткость, к которой совершенно не привыкла. Не ощущала на себе никогда. Так вот какой он с теми, на кого злится, выходит?
— За меня? — хмыкнул Ольшевский, но уже поспокойней, кажется. — Да что мне это чмо сделать могло? Он только с теми, кто слабей, себя повелителем мира чувствует. А с теми, кто сильней… ничтожество, — фыркнул с отвращением.
Но вновь сгреб ее в охапку и потащил в комнату. А злость в нем еще бурлит, чувствует. На нее? Или пришел с этим?
— Нет, не то… Просто, не стоило так. Я же просила, Саша. Ну зачем тебе грех на душу брать? Он бы получил свое и так. А тебе…
— Знаешь, малышка, мы сейчас это решим раз и навсегда, — остановился вместе с ней посреди комнаты, резко развернул к себе лицом, чтобы в глаза смотрела. — У нас в семье такие вопросы я решаю. Все. Точка. Ясно? — глянул твердо, обхватив ее лицо ладонью, чуть грубовато, почти до жадности собственническим жестом. — Он свое и получил. Кто сказал, что моими руками ему возмездие высшие силы и не воздали? Или тебе надо, чтоб только дом на него рухнул? Или градом прибило?! Как знаешь, что это не так работает, а, котена?! — он словно заводился все больше, выплескивая то, что внутри бурлило. Как выход нашел, срывая сейчас в этой вспышке все, может, и не к ней имевшее отношение.
И Катя вроде понимала даже. А задело все равно…
Хотя про семью — это сильно. Это даже ее оглушило на пару мгновений, как-то мигом сместив акценты, но и не умерив обиды из-за скандала, которого не хотела и не планировала.
— А мое мнение вообще роли не играет? — немного резко поинтересовалась. — В нашей семье? — хмыкнула, сделав акцент.
Саша хрустнул пальцами, глядя на нее так пристально и тяжело, что у Кати нерв на виске задергался. Елки-палки! Начало первого ночи, а они ссорятся! Нашли время и повод! Ясно же, что дело вовсе не в Вадиме! Оба напряжены, хоть и по разным причинам, а это все только повод…