«Битлз» in the USSR, или Иное небо
Шрифт:
Горбачев вышел из кабинета с чувством, что все его предали. И пошел плакаться к Раисе Максимовне. Он почти всегда так делал. И как всякая мудрая женщина, она нашла выход.
Через два часа, окрыленный, Горбачев сидел у кушетки, на которой генсеку делали электрофорез.
– А кто захочет, тот просто доберется до Саратова, – втолковывал он, – а там на электричке до этого Буркина-Буерака ровно пятьдесят девять минут, всего ничего.
Электрическое тепло размягчило Брежнева, и он пребывал
– А почему Буркин-то, скажи мне на милость? Не Муркин, не Шкуркин какой-нибудь, а именно Буркин?
– Это Раиса Максимовна… То есть мы вместе выбрали. Раисе Максимовне оттуда, из Буркина-Буерака, икру осетровую привозят. И не близко она, и не далеко, эта деревня, а как раз так, как надо. А там пусть они, фанаты эти, беснуются, сколько хотят. В этих Буераках тысяча человек живет, и клуб есть. Я директору уже звонил, он учитель и агроном по совместительству, интеллигентный человек. Говорит, знамя переходящее получили, за высокоудойность.
– Это хорошо, – похвалил Леонид Ильич.
– А еще там фестиваль авторской песни проводится. Раиса Максимовна говорит, «битлы» там у костра могут попеть грустные туристические песни, и никакой милиции не надо.
Раздался звук зуммера, вошла медсестра и сняла электроды. Брежнев, кряхтя, сел.
– Ладно, Михаил. Звони этому своему Вепреву, сообщи мое решение: гастроли начнутся в краснознаменном городе Буркине Саратовской области. Про Буерак не говори, неблагозвучно. Эх, я бы и сам туда поехал, поохотился, – вздохнул Леонид Ильич.
Вепрев зашел в номер, и все сразу поняли, что он несет весть.
– В общем, так, ребята. У меня есть, как это ни анекдотично звучит, две новости…
– Начни с хорошей, – попросил Джон.
– Гастроли ваши состоятся.
– Йохо! – обрадовался Ринго.
Пол, Джордж и Джон молча ожидали продолжения.
– Но первый концерт нашего тура состоится в… э-э-э… очень маленьком… городе, – с усилием произнес Бронислав. – В очень небольшом. Но уютном. И туда, я уверен, приедет куча народа.
– Ну и слава богу, – пожал плечами Джон.
– А аппаратура там подходящая? – обеспокоился Пол. – Как во дворце?
Вепрев замялся:
– Аппаратура там есть, но какая, не знаю.
– Ну, помня твои уверения, что везде все на высшем уровне, беспокоиться не будем, – заметил Джон.
– Боюсь, это не тот случай, – начал Вепрев, но его перебила Йоко:
– А в каком отеле мы остановимся? Надеюсь, не ниже четырех звезд?
– Мэр города пообещал, что расселит по избам, – упавшим голосом произнес Бронислав.
– Изба, – распевно повторила Линда, словно пробуя русское слово на вкус. – Что-то такое я слышала. Эта сеть вроде Арабским Эмиратам принадлежит? Это здорово, у них всегда
Вепрев только что-то резко и коротко пробормотал себе под нос.
– В общем, народ, завтра вылетаем из аэропорта Домодедово в город Саратов. Лететь недолго, чуть больше часа, а там нас пообещали забрать и до места доставить в автобусе. Ехать тоже около часа. Вылет в одиннадцать тридцать пять, я заеду за вами в девять.
Вепрев вышел из номера, прислонился к стене и некоторое время постоял, закрыв глаза. Потом пошел по коридору к выходу из гостиницы. Ему нужно было позвонить осветителю и работнику сцены, которых он хотел прихватить с собой на выручку.
Вместе с остальными пассажирами они молча шли по коридору аэропорта Домодедово на посадку. Йоко держала спину неестественно прямо, ее губы были крепко сжаты.
– Мать, ты чего так напряжена? – обернулся к ней Джон. – Снова из-за Шона, что ли? Я уверен, там все в порядке. Сейчас приедем в этот Буркин и сразу позвоним из отеля.
Йоко никак не отреагировала, продолжая смотреть прямо перед собой.
Из белой двери справа выбежала симпатичная собачонка спаниель с вислыми ушами и потешной пятнистой мордой. Она пристроилась к Джону и молча потрусила рядом, заглядывая ему в лицо.
Джон, как истинный британец, умилился чуть не до слез.
– Ути-пуси! – заголосил он бабьим голосом. – Бедная собачка, потеря-алась…
Он наклонился и погладил пса. Тот стал принюхиваться к его баулу.
– Ой, какой умный песик! – театрально изумился Джон. – Знает, что у меня в сумке есть вкусненькое, я сосиску заначил вчера… Или сегодня. Ща-ас, собакен…
Пес облизнулся и махнул хвостом. Джон стал открывать молнию.
– Джон, не смей кормить его! – взвизгнула Йоко. – Закрой сейчас же баул! Это чужая собака, нас оштрафуют!
– Оштрафу-уют нашего песика… – Джон продолжал копаться в сумке. – Мамочка, а давай его себе возьмем? Вот Шон обра… – Он замолк. – Опаньки, дорогуша, а что это твои помады делают в моей сумке? – Он вынул из баула косметичку Йоко и, не глядя, протянул жене.
Раздалось межзубное шипение.
– Пусть у тебя побудет, у меня места нет.
– Вот уж дудки! – сказал Джон с напором. – Чтобы меня на таможне за голубого приняли?
Он встал и принялся впихивать косметичку Йоко в карман ее куртки. Та, сверкая черными стеклами очков, сопротивлялась. На них стали обращать внимание.
– Ладно, ладно, симатта*, давай сюда! – Йоко открыла свою сумку, раздраженно кинула косметичку туда и быстро двинулась дальше. Сумку, однако, не застегнула и стала озираться по сторонам. [* Блин, черт, облом, проклятье… (яп.)]