Битва колдуньи. Сага о мечах

Дворецкая Елизавета Алексеевна

В полдень фру Стейнвёр прислала за Хродмаром: перед новым походом ей хотелось почаще видеть его. Отправив раба назад, Хродмар присел на бревно, чтобы перевязать красный ремешок на башмаке.

Вдруг кто-то сзади прыгнул ему на плечи; Хродмар мгновенно скрутил напавшего и осторожно опустил на песок. Это был Тормунд, одиннадцатилетний старший сын конунга.

– А ты и не заметил, как я подошел! – орал мальчишка, яростно дрыгая ногами и стараясь вырваться, но Хродмар держал его крепко. – Если бы я шел с оружием, то сейчас в тебе была бы уже пара дырок!

– Если бы ты шел с оружием,

то я не дал бы тебе подойти так близко! – уверенно возразил Хродмар. – Настоящий воин должен чувствовать врага за сто шагов.

Наконец мальчик перестал брыкаться, и Хродмар отпустил его. Оба сына конунга унаследовали боевой дух отца и целые дни проводили среди дружины, возле кораблей.

– Я тоже настоящий воин! – гордо заявил Тормунд, сев на песок. – Меня тоже возьмут в этот поход. А раз я пойду на корабле с дружиной, то тебе придется называть меня Тормунд конунг, ага!

– Конунгом тебя назовут, когда ты сам поведешь дружину, – непреклонно заявил Хродмар. Он понимал желание мальчика поскорее отличиться, но сам привык гордиться только тем, на что действительно имел право. – И кто это тебе сказал, что ты пойдешь в этот поход?

– Это мать сказала.

– Тебе?

– Отцу.

– А он что ей ответил?

– Что подумает.

– Тогда я бы на твоем месте не спешил радоваться, – честно предупредил Хродмар. – Если бы твой отец собирался взять тебя в поход, он додумался бы и сам, без подсказок матери. И тебе ведь еще не вручили меч? А без меча какой же ты конунг?

Тормунд надулся. До получения меча ему оставалось не меньше года. И он понимал, что независимо от желания матери, которая хотела, чтобы ее старший сын участвовал в завоевании новой державы, решение остается за отцом.

– А говорят, что этот корабль теперь будет называться «Рябой Дракон»! – сказал он чуть погодя, надеясь отчасти отомстить Хродмару.

Хродмар промолчал.

– А почему ты не хочешь узнать, кто так говорит? – спросил Тормунд, обиженный невниманием к своей новости.

По его мнению, любой достойный мужчина должен был взвиться над берегом, хватаясь за меч и изрыгая проклятия.

– А я и сам знаю, – равнодушно ответил Хродмар.

Взрослый человек увидел бы, чего ему стоит это равнодушие, но Тормунд еще не дорос до такой проницательности.

– Кто? – тут же спросил мальчик.

– А хотя бы Асвальд Сутулый. Что, угадал?

Тормунд угрюмо кивнул, раздосадованный, что его загадка оказалась так проста, а потом потребовал:

– Расскажи мне про ведьму!

– Про какую ведьму?

– Про квиттингскую. Которая наслала на вас мор. Ее утопили, да?

– Надо полагать, да. Фрейвид Огниво обещал утопить ее, чтобы она больше никому не вредила. Если тебе, Тормунд конунг, что-нибудь подобное встретится в походах, то имей в виду: перед тем как убить ведьму или колдуна, нужно надеть им на голову кожаный мешок. А иначе они смогут своими мертвыми глазами вредить и после смерти.

– Вот попадись мне ведьма… – мечтательно начал Тормунд. – Ну расскажи!

– Да ведь ты уже слышал. Не меньше восьми раз, кажется.

– Ну, я забыл. Расскажи еще!

Но Хродмару не очень-то хотелось возвращаться воспоминаниями к Хёрдис.

Его мысли занимала ее сестра, так на нее не похожая. В его представлении они были как свет и мрак, лучезарный светлый альв и темный дверг из подземелья, прекрасная богиня Фрейя и мрачная великанша Хель. Хродмар с нетерпением считал дни до начала похода и был твердо намерен вернуться вместе с Ингвиль, увезти ее даже без согласия Фрейвида, если тот добром не захочет сдержать слова. Неотвязная тоска по ней томила и мучила его; невеста уже стала частью его самого, и то, что она осталась так далеко, во власти каких-то чужих людей, казалось ему нелепостью, которую нужно как можно скорее исправить. Вся его душа сосредоточилась на воспоминании о ней, о том, как они были вместе; Хродмар словно наяву видел перед собой ее глаза, ощущал тепло ее рук, и весь окружающий мир, где не было Ингвиль, казался сном. Настоящая его жизнь была там, где осталась она, и всем существом Хродмар стремился поскорее соединиться с ней. Даже «Кленовый Дракон» и звание ярла были лишь временным утешением. Днем среди людей Хродмару было приятно чувствовать на себе уважительные и завистливые взгляды, слышать обращение «Хродмар ярл», но вечерами, засыпая, он томился и понимал, что без Ингвиль все это не имеет особой цены. У него было сердце, и потому одно удовлетворенное честолюбие не могло сделать его счастливым.

– А где твой брат? – спросил он у Тормунда, надеясь отвлечь мальчика от разговора о Квиттинге.

– А, дома валяется! – Тормунд презрительно сморщил нос.

– Отчего же?

– Мать не пустила. Говорит, он прихворнул. У него руки такие горячие, а глаза красные… – Что?!

Вот теперь Хродмар взвился над песком, впился взглядом в лицо мальчика, и глаза его так вспыхнули, что Тормунду стало страшно. Все-таки он еще не привык к изменившемуся облику своего давнего приятеля и иногда побаивался, не тролль ли какой-нибудь вернулся к ним вместо Хродмара.

– Глаза красные? – осипшим голосом переспросил Хродмар. Невидимая холодная рука схватила его за горло и сжала. – А глотать не больно?

– Не знаю… – опасливо и растерянно отозвался Тормунд и тихонько отполз по песку в сторонку. – Я пойду встречать рыбаков…

А Хродмар, ничего больше не сказав, со всех ног пустился бежать к Аскегорду.

Младший, девятилетний сын конунга Торгейр лежал в девичьей, где его устроили поближе к матери, и тихо похныкивал. У него болели все кости, шумело в ушах, а при попытках накормить его чем-нибудь немедленно начиналась рвота.

– Давно с ним так? – тяжело дыша не столько от бега, сколько от волнения, спросил Хродмар, едва глянув на мальчика.

– Со вчерашнего вечера, – ответила нянька-рабыня. Она с удивлением посматривала на Хродмара: в доме у королевы Бломменатт были строгие порядки и мужчинам, даже ярлам и хёвдингам, запрещалось врываться в женские покои.

– Голова болит?

– Говорит, да.

– Горло красное? И глаза?

– Да. А ты откуда знаешь, Хродмар ярл?

Хродмар промолчал. А женщина вдруг испуганно ахнула и прижала ко рту край покрывала. Обезображенное лицо Хродмара само навело ее на ответ.