Битва королей. Огонь эльфов

Хеннен Бернхард

— Сейчас ты пойдешь за помощью! — закричала она на него. Ее глаза сверкали безумием.

— Хорошо. — Никодемус поднял руки, успокаивая ее.

Вряд ли Элийя проявит понимание, узнав обо всем. Если станет известно, что такая знаменитая комендант безумна, это бросит тень на все дело. Придется найти какое-то решение, смущенно думал Никодемус. А ведь Ганда всегда нравилась ему. Проклятые эльфы! Это все их вина. Они разрушили разум коменданта. И зачем он только нашел тот проклятый меч? Может быть, тогда безумие не проявилось бы…

Никодемус печально побрел обратно в лагерь. Они потеряли Ганду в тот же день, когда она к ним вернулась.

Лутин застегнул жилет. Похолодало. Невдалеке от руин он заметил трех белых лошадей, бродивших по полю битвы.

Великое умирание

Бестия

почувствовала это. Все началось в полуденный час. Существо, с которым они стали единым, хотело уйти от моря, и вскоре пришлось подчиниться. Воля аббата и остальных из рефугиума была достаточно сильна, чтобы противостоять монстру. Но чудовище нашло слабое место. Гадина убьет одну из сестер и одного из братьев Себастиена, если он не станет подчиняться. Порождение тьмы питалось муками его совести. Только вчера оно охотилось на группу молодых русалок и убивало. Детей! Позже чудовище объяснило, что оно сделало это ради Себастиена. Потому что он так чудесно страдал из-за этого.

И вот теперь они здесь.

Себастиен попытался закрыть свою душу от того, что видел. Он должен развязать войну, которая поглотит Альвенмарк и всех его обитателей. Сегодня он стал свидетелем финала этой бойни. Сидевшее внутри него чудовище провело его много сотен миль до этой выжженной солнцем равнины. Он даже не мог оценить, насколько далеки они от моря. Их тело не подчинялось тем же законам, что другие тела. Оно скользило над землей быстрее ветра.

Себастиен не понял, как животному удается так быстро передвигаться. Может быть, исключительно силой мысли? Этого он не знал.

Сначала они летали над полем битвы, словно канюк, и смотрели. Бестия радовалась тому, что видит так много смертей, наблюдает за тем, как огни жизни отчаянно сопротивляются угасанию.

Себастиена тоже захватил вид сражения. Сметающая все на своем пути атака, проведенная эльфами и кентаврами… Он сам когда-то был воином. Это было так давно… Но такой битвы, как в этот день, он не видел никогда. Тролли страстно и безоглядно верили в эту старую женщину и этого ребенка. Где бы эта пара ни появилась, начинали снова собираться войска. Вообще-то в этот день войско троллей должно было быть уничтожено. Но ребенок и старуха сумели изменить ход событий.

Себастиен отвлекся, поэтому не мог сказать, когда появились два других призрачных волка. Они замерли в небе совсем рядом с ними. Но они не смотрели вниз. Все трое понимали друг друга. Это было не столько чувство, сколько уверенность; Себастиен не мог сказать, как они делают это, но бестии устроили военный совет. Аббат чувствовал, что чудовище, в теле которого он заперт, испытывает безумную радость. А обычно такое бывало, только когда оно могло мучить и убивать.

Втроем призрачные волки спустились с неба. Скользнули над полем битвы, питаясь жизнями. Убивать они предпочитали тех, у кого еще была надежда. Легкораненых, но тех, кто не мог идти самостоятельно. Тех, кому еще можно было помочь, и тех, кто об этом знал. Умирающие их не интересовали.

Поведение троих волков напомнило Себастиену одного городского фогта, за которым он наблюдал когда-то в детстве. Тот чиновник пришел на большой еженедельный базар и бродил от лотка к лотку. Повсюду брал что-то. Это было просто кошмарно. Здесь полакомился двумя сливами, там грушей, которую укусил лишь дважды, прежде чем отбросить в сторону. И никто ничего не сказал. «Вот это настоящая власть», — подумал Себастиен в своем детском простодушии и захотел однажды стать таким же могущественным, как этот фогт.

«Некоторые желания исполняются неправильно», — с горечью подумал аббат. Сначала он переживал, что оружие и магия эльфов могут их убить. Он до смерти испугался, когда один из воинов пронзил его тело полуторным мечом. Себастиен почувствовал оружие, но никакого вреда оно ему не причинило. На какой-то миг аббату даже понравился смертельный страх в глазах эльфа, осознавшего, что его атака провалилась. Себастиен искренне сожалел о том, что испачкал душу таким недостатком. Он так жалок!

— Тебе просто нравится самобичевание, — насмешливо произнес голос бестии. — А я люблю причинять боль другим. Мы отлично дополняем друг друга. Твои муки — словно неиссякаемый источник радости, Себастиен. Поэтому я буду терпеть тебя в себе даже тогда, когда поглощу все остальные подвывающие души, с которыми мы делим это тело.

Себастиен всем сердцем захотел

найти способ закрыться от этого голоса. Он посмотрел на других призрачных волков. Интересно, в них тоже такие же души, как его, — измученные бестией пленники? Могут ли они услышать его? Ответа он не получил.

«Нужно уходить отсюда, — наконец разочарованно подумал аббат. — У нас есть миссия!»

— Неужели вы, люди, никогда не наслаждаетесь плодами своей работы? То, что происходит здесь, и есть то, над чем мы так усиленно работаем. И это только начало! Нас ждут горящие города, бесконечные потоки беженцев, тысячекратная смерть. Мы подобны запевалам, руководящим огромным хором. И каждый голос кричит о муках смерти. Ты радуешься песне, что прозвучит во всем Альвенмарке? Тебе ведь должно нравиться! Эльфы убили ваших самых важных священнослужителей. А тебя Тьюред и брат Жюль избрали для того, чтобы стать мечом божественной мести. Почему я не слышал, чтобы ты кричал от радости? Ты перестал быть верным своему богу Тьюреду?

Войско разбивается

…Уже вечером того дня, когда произошло сражение, стало ясно, что потери под Мордштейном далеко не так огромны, как казалось вначале. Разрозненные отряды постепенно собирались. Капитаны без устали гнали длинные маршевые колонны по руслу реки, составляли списки потерь и пытались собрать свои подразделения.

Князь Элодрин из Альвемера снова принял на себя верховное командование, и никто из союзников не стал оспаривать у него этот пост. Однако уже в первый день отступления у него произошел спор с капитаном Мелвином. Вопреки всем приказам капитан вернулся вместе с черноспинными орлами. Только позднее стало известно, что он обшаривал поле битвы в поисках пропавшего полководца. Мы все знали, что происходит с нашими погибшими. Мысль о том, что тело Олловейна попадет в руки троллей, была невыносима для Мелвина. Всю ночь и добрую часть следующего дня они искали его. Наверное, не обошлось без стычек с троллями. Но полководца не нашли. И ссора между Мелвином и Элодрином стала первой трещинкой в хрупком сосуде, в который превратилось войско Фейланвика. Мелвин и его отряд были изгнаны, несмотря на то что они должны были служить нашими глазами.

С военной точки зрения, пожалуй, то, что произошло у Мордштейна, можно считать победой. Тролли потеряли тысячи воинов, мы, в конечном итоге, лишь пару сотен. Их поход в Земли Ветров откладывался на месяцы, как оказалось позднее. Но к чему победа, которой никто не видел? Со смертью Олловейна боевой дух нашего войска упал. Победители не оставляют на поле сражения своих убитых и раненых, говорили простые воины. Победители не убегают, словно побитые собаки. Победителям не вырезают сердце, потому что именно сердцем и был для нас Олловейн. Он был сердцем войска, был более важен, чем голова.

Те немногие дни, на протяжении которых нами командовал мастер меча, сильнее, чем прежде, оттенили недостатки Элодрина. Князь Альвемерский — расчетливый тактик. Он знает войну, из сильно измотанного войска, покинувшего поле битвы при Мордштейне, за шесть дней отступления он снова собрал рать, прошедшую организованными рядами в победном параде по улицам Фейланвика. Вероятно, он был слишком рассудителен, чтобы тронуть сердца воинов. Вскоре нас покинули минотавры, чтобы подготовиться к своим тайным ритуалам осенних месяцев в родных горах. Немногим позже ушли и кентавры, потому что настало время перегонять стада на зимние пастбища и в степных племенах на счету был каждый мужчина. Но прежде состоялись поминки, во время которых был похоронен хрупкий союз племен Земель Ветров…

«О войне с троллями»,

написано Кайлеен, графиней Дориенской,

тальсинское издание с золотым обрезом, с. 759

Весенний день в горах

Кадлин стояла, прислонившись к теплой скале, и смотрела вниз. Бьорн сильно отстал от нее. Лицо у него стало пунцовым, он сопел, словно старый лось. Когда он не сидел на лошади, то двигался едва ли быстрее хромого сурка. А учитывая шум, который парень производил, можно было и не надеяться, что удастся поймать хотя бы мышь, пока он находится поблизости. Может быть, он и хороший стрелок, но уж точно нехороший охотник! И если бы не тот порыв ветра… То, что она уступила ему во время турнира лучников, до сих пор злило ее. Бьорн не упускал возможности напомнить Кадлин о том, что он стреляет лучше. Иногда он бывал просто невыносим!