Битва под Острой Брамой
Шрифт:
После этих слов Ясинский спокойно посмотрел на пана Константина, у которого раздулись ноздри и тонкие пальцы забарабанили по столу. Нет, никакого смущения от того, что ему приходится говорить, полковник Ясинский не испытывал.
– И это вовсе не щекотливая тема. Это просто задание для номера пятого. Войск у москалей больше. Мы сможем победить их в вооруженном выступлении, только застав врасплох и обезглавив. Поэтому нужно отвлечь их начальника от военных дел, поощрить беспечность, которая ему пока свойственна. Я не призываю к тому, чтобы пани Ядвига роняла свою честь, боже упаси! Но пусть Арсеньев стремится к запретному плоду, забыв обо всем, пусть человек, которому старый генерал будет
– Я согласна, – взяв несколько секунд на то, чтобы подумать, но при этом даже не взглянув на мужа, ответила пани Ядвига.
– Я рад, – выдохнул Ясинский. – Пан Константин, не сомневаюсь, что вам хватит мудрости отнестись ко всему как должно. Есть высшая цель, ради которой жертву должен принести каждый – от магната до крестьянина.
Убедившись в том, что судья покорно склонил голову, Ясинский поднялся из-за стола.
– На этом все. Помните о вашей клятве хранить тайну. К предателям мы будем беспощадны. Помните, что в двухстах шагах от этого дома – российская гауптвахта, где всегда полно солдат. Ежели вдруг вас арестуют и станут выспрашивать о нашей встрече, в крайнем случае, если отступать вовсе некуда, говорите, что присутствовали на собрании масонов. Говорили о справедливом устройстве мира, равенстве, помощи бедным, но никак не о восстании. И еще, старайтесь меньше пользоваться услугами евреев, они шпионят в пользу москалей. И последнее: вчера мне довелось познакомиться с русским гвардейским офицером, который, как сказал мне Гарновский, вхож в ваш дом.
– Да, он был у нас вчера. Его фамилия Княжнин. Он был нашим попутчиком по дороге в Вильно, – подтвердила пани Ядвига.
– Что ж, пусть. Возможно, от него получится узнать что-нибудь полезное для нас. Но будьте с ним настороже. Он показался не человеком решительным и неглупым, а потому опасным, гораздо более опасным, чем такие, как Арсеньев.
– Почему-то его не было на сегодняшней редуте, он наверняка был приглашен, – сказал Гарновский.
– И знаете, это меня уже настораживает. Вчера мы потеряли его из вида на десять минут, которых ему хватило, чтобы забраться в покои Косаковского через окно, показав, что Кадлубский плохо охраняет гетмана, а мы упустили свой шанс.
Игнатий Хилькевич действительно не так давно с помощью Ясинского получил чин капитана в армии ВКЛ, однако в списке корпуса военных инженеров бывший капитан российской армии не состоял, и мундир, в котором он пришел к Саковичам, был, скорее, маскарадным. На самом деле тайный адъютант Якуба Ясинского содержал игорный дом почти напротив штаб-квартиры гетмана Косаковского. Немалые доходы этого заведения шли на подготовку восстания. Оставив немного пришибленных прозелитов в глубокой задумчивости, их вожди отправились теперь именно туда.
– Кажется, эта пани Ядвига – просто находка для нас, – сказал Хилькевич, совершенно не опасаясь того, что его могут услышать на российской гауптвахте, мимо которой они проходили. – Ты отлично придумал озадачить пана Саковича сочинением свода законов. Мне кажется, он в самом деле будет сидеть за письменным столом, не поднимая головы, что теперь от него и требуется.
– Пожалуй, действительно, только это. Самое лучшее, что может сделать для революции шляхта, – это дать денег и не мешать. Законов, которыми устанавливалась бы подлинная свобода, пан Сакович все равно не сочинит. У шляхтича для того, чтобы дать свободу мужику, просто не повернется рука. А мужики не такие дурные, чтобы подняться просто так.
– Поднимутся! – заверил
– В самом деле, у них чистые души, их еще можно воодушевить стихами. А вот шляхту лучше всего воодушевит здрадник Косаковский, когда он будет висеть вот на этом фонаре!
На несколько секунд оба Виленских якобинца, как их скоро станут называть, остановились, рисуя в своем воображении картины из недавней истории восставшего Парижа.
– Кстати, я ничего не слышал про этого капитана Княжнина. Он действительно смог забраться в покои к Косаковскому? – вспомнил Хилькевич.
– Да. И судя по всему, он будет охранять гетмана.
– В таком случае он нам мешает.
Глава 14
Безупречный
На следующий день, в понедельник 24 марта [38] , Княжнин явился на службу не слишком рано. Он приехал к дому Миллера верхом, оставил лошадь у коновязи, при этом обратил внимание, что солдат, несущих здесь караул, стало больше – они стояли не только у ворот, но и по углам дома.
На этот раз в зале перед кабинетом гетмана никого, кроме полковника Кадлубского, не было. Зато внизу Княжнин повстречал поручика Гарновского – это его артиллеристы охраняли сегодня дом Косаковского. Пушек в войске Великого Княжества недоставало, и свободные артиллеристы использовались как обычная пехота.
38
Все даты в романе по новому стилю.
– Куда вы пропали? Гетман уже спрашивал о вас, – сделал Кадлубский выговор Княжнину и, доложив о нем, тут же велел заходить.
Косаковский снова был в российском мундире, который он явно предпочитал гетманскому жупану. Он пребывал в не лучшем расположении духа, причиной чего, кажется, был какой-то физический недуг. Едва ли не при каждом движении Косаковский болезненно морщился.
– Если мы с тобой не условились о времени встречи, сие не означает, что ты можешь заставлять себя ждать, – неприветливо встретил он Княжнина. – Верно, после вчерашнего бала ночь напролет куролесил с какой-нибудь красоткой?
– Я не был вчера на балу. Куролесил в другом месте. Прошу покорно простить за опоздание.
– Вот тебе письмо шляхтичей Виленского воеводства, в коем они доносят, что были приглашаемы в имение Хоржевского, где были подстрекаемы составить партию. Сии партизаны [39] должны были напасть на гетмана, то бишь на меня, во время проезда к брату моему в Янов. Бери и начинай следствие.
– Нет нужды в сей бумаге, я знаю ей цену – тридцать злотых за подпись, – не дослушав до конца, сказал Княжнин, разглядевший среди фамилий подписантов одну знакомую.
39
В то время этим словом называли просто приверженцев какойлибо партии, «партийцев».
Ничего не ответив, Косаковский выдвинул ящик стола. По предыдущей встрече Княжнин запомнил, что там лежит заряженный пистолет. «Не позволю ему меня застрелить», – твердо решил он, и Косаковский задвинул пистолет обратно.
– Тридцать злотых за подпись? – наконец, без всякой интонации, голосом уставшего от споров торговца переспросил гетман. – Еще раз убеждаюсь в честности моего Кадлубского. Другой бы этому отребью заплатил по десять, а остальные взял себе. Но и в небольшом уме полковника убеждаюсь: не смог найти людей, которые за такие деньги хотя бы помалкивали…