Битва под сакурой

Сапожников Борис Владимирович

— Проклятье! — вскричал Такияма. — Мы же должны воспользоваться ситуацией!

— Надо положиться на доспехи и лёгкие мехи, — ответил Бан. — Не забывайте, Такияма-дайсё, вы же сами поставили нам задачу, остановить транспорт. Уничтожать корабли противника необязательно.

— Более того, даже нежелательно, — как бы самому себе напомнил Такияма. — Но ведь они вполне уверенно держат нас на достаточном расстоянии от проклятого транспорта. Мы не можем прорваться к нему!

— У меня складывается такое впечатление, — усмехнулся командир «Юбари», — что и не должны были.

Я шагал по палубе транспорта. Повёл стволом ШВАК'а, нацеливая на палубные

надстройки — и нажал на гашетку. Снаряды авиапушки разнесли в клочья металл и стекло, во все стороны полетели обломки и осколки. В ответ по мне открыли шквальный огонь из ручного оружия и пулемётов, вроде моих «Дегтярей» или «Максимов». Мой «Коммунист» сейчас был в таком состоянии, что пули из них вполне могли повредить ему. Они щёлкали по броне, высекая из неё искры и оставляя вмятины. Огонь был столь плотным, что мне пришлось сделать пару шагов назад. Подняв руку с ДШК, я дал по надстройке длинную очередь, целя в то место, где по моим прикидкам, должен располагаться мостик. Ответный огонь несколько ослаб, позволив мне немного перевести дух. Вот только был он исключительно отвлекающим манёвром.

— БМА готовы к выходу, — сообщил воентехник, хлопнув по броне ладонью. — Товарищи командиры, можете атаковать врага.

— Самое время, — буркнул старший из пилотов БМА. — Этот гад успел снести нам всю зенитную защиту и на мостике всех едва не перебил. И всё, пока вы готовили наши БМА к бою, товарищ воентехник.

— Никто не знал, — развёл руками тот, — что враг атакует настолько быстро и будет настолько эффективен. Мы оказались просто не готовы к такой стремительности.

— Военным трибуналом, — усмехнулся молодой пилот, уже готовясь захлопнуть за собой крышку люка, — это квалифицируется как преступная некомпетентность. — Подмигнув остолбеневшему воентехнику, он захлопнул крышку.

Они вышли на палубу, обойдя надстройку, по которой палил я. Два новеньких «Коммуниста» ровно в такой же комплектации, как мой БМА. Красные звёзды на плечах огнём горели. Они почти синхронно подняли руки с авиапушками, нацелив их на меня. Одновременно засевшие в надстройке усилили огонь по мне. Я отчаянно рванул рычаги, буквально отбрасывая доспех в сторону. Быстро повёл его к остаткам зенитной установки, чтобы хоть как-то укрыться от вражеского огня.

Снаряды, выпущенные из авиапушек обоих «Коммунистов», прошли на волосок от моего доспеха, практически по броне проскрежетали. Но всё же мне удалось увести его с линии огня, и даже сделать несколько ответных выстрелов.

Только теперь, сражаясь не против сверхъестественных существ, я понял всё превосходство доспехов духа над обычными БМА. С такого расстояния мои противники ни за что не промахнулись бы по моему «Коммунисту», как бы быстро я не отреагировал на действия противника.

Вражеские снаряды отрикошетили от палубы и искорёженной зенитной установки. Противник повторил ошибку, ведя огонь из ШВАК'ов, пытаясь вывести меня из боя первыми же выстрелами. Я вынырнул из-за стойки и дал пару коротких — патронов оставалось мало — очередей по вражеским «Коммунистам». Пули почти бессильно прощёлкали по их броне. Противники отреагировали мгновенно. Развернулись в мою сторону, и, как будто ничему и не научились в первые минуты боя, попытались расстрелять меня из авиапушек. Их поддержали плотным огнём из палубной надстройки.

Я нырнул обратно за зенитку и повёл доспех по палубе, уводя его от надстройки. Не то чтобы я серьёзно опасался ручного оружия и пулемётов противника, скорее всё это просто нервировало меня. В

голову лезли воспоминания о том, как я палил по нынешним товарищам винтовочными гранатами. А ну как найдётся и на мостике транспорта такой же стрелок. И тогда мне придётся очень туго.

Противники обошли меня с флангов, изменили стратегию. Теперь один поливал меня длинными очередями из ДШК, второй же стрелял из ШВАК'а, делая по два-три выстрела. Я продолжал отступать под их огнём, изредка отстреливаясь, изображая вялое сопротивление. Мой доспех получил несколько весьма серьёзных пробоин, но мне удалось расслабить противников. Они почуяли вкус победы, снизили темп стрельбы, да и бить стали не так прицельно. И в этот момент я ринулся в атаку.

Я не стал уходить на фланг. Слишком уж классический манёвр. Я бросился в атаку, практически с открытым забралом. На полном ходу проскочил мимо обоих «Коммунистов» и неожиданно оказался у них в тылу. Ни один не успел развернуться, прежде чем я дал по ним несколько очередей по их спинам. Особенно долго прицеливаться времени не было, поэтому стрелял куда придётся, с обеих рук. Главное: всадить по больше патронов и снарядов во вражеские БМА.

Мне крайне повезло. Внутри одного из них что-то взорвалось, в броне образовалась рваная дыра, из которой повалил жирный чёрный дым. БМА рухнул на колено и почти следом завалился на бок. Второй же, не смотря на мою стрельбу, развернулся и дал ответный залп из всех калибров. Даже «Дегтяри» на плечах его застучали, выплёвывая в меня почти безобидные, даже на таком малом расстоянии, для моего доспеха кусочки свинца.

Бой на предельно коротких дистанциях смертельно опасен для обоих противников. Тут не имеет значения ни опыт пилотов, ни подвижность доспехов, ни скорость реакции. Только количество патронов и снарядов, скорострельность орудий и толщина брони. И по всем этим параметрам противник превосходил меня. Разве что я успел всадить в него поначалу больше патронов и снарядов, но очень быстро противник мой сровнял счёт. Мы засыпали друг друга свинцом. От моего доспеха и вражеского БМА во все стороны летели куски брони. «Коммунисты» содрогались от частых попаданий снарядов ШВАК'ов. Один пробил плечо моего доспеха, развернув его и выведя из строя пулемёт. При этом длинная очередь из моего ШВАК'а прочертила грудь вражеского «Коммуниста» и один из снарядов весьма удачно угодил противнику прямо в линзы прибора наблюдения.

Ослепнув в одно мгновение, мой противник рефлекторно опустил руки с оружием. Я выправил свой доспех, сделав полшага назад, вскинул руку со ШВАК'ом и всадил во врага последние снаряды. Вражеский «Коммунист» покачнулся и начал заваливаться на спину. С оглушительным металлическим лязгом грохнулся на палубу. И подняться уже не пытался пытался.

Я обернулся к надстройке, направил в её сторону своего «Коммуниста». Засевшие в ней притихли, даже стрелять по мне никто не стрелял. Медленно мой доспех ковылял к надстройке, а я гадал, что мне теперь делать.

Ситуация сложилась патовая. С одной стороны, засевшие в надстройке ничего не могли сделать мне, вряд ли их пули могли повредить моему доспеху, даже в таком состоянии, с другой же — и мне нечего было противопоставить им. Снаряды к ШВАК'у меня закончились, а рука ДШК отказывалась слушаться рычагов. Оставались только «Дегтяри» на плечах, но с ними не много навоюешь, даже против людей, вооружённых винтовками и ручными пулемётами. Не лезть же к ним в коридоры, что было бы самой невероятной глупостью, какую только может совершить пилот меха.