Битва при Кадеше

Жак Кристиан

— Давай разбудим его, хочешь?

Подозрения Аша по поводу Амени рассеялись сами собой. К счастью, Амени был верен Рамзесу.

Свежее молоко с медом разбудило Аша окончательно. Он сразу же отослал свою ночную спутницу.

— Если бы вы, Ваше Величество, не стояли прямо передо мной, — признался дипломат, — я не смог бы даже открыть глаза.

— Открой также и уши, — посоветовал Рамзес.

— Фараон и его писец никогда не спят?

— Судьба несправедливо заключенного в тюрьму человека стоит раннего пробуждения, — подчеркнул Амени.

— О

ком ты говоришь?

— О Серраманна.

— Но не ты ли…

— Посмотри на эти таблички.

Аша протер глаза и прочел послание, якобы составленное Серраманна для передачи хеттскому сообщнику. В донесении воин обещал, что отряд колесниц под его командованием в случае военного конфликта не вступит в бой с врагом.

— Это розыгрыш?

— Почему ты так говоришь?

— Потому что знатные вельможи хеттского двора крайне чувствительны и обидчивы. Они придают большую важность формальностям, даже в секретной переписке. Чтобы послание, подобное этому, достигло Хаттусы, необходимо особым образом составить наблюдения и вопросы, а таких формулировок Серраманна не знает.

— Значит, кто-то подделал его почерк!

— Без особого труда: он довольно-таки груб. А я уверен, что эти послания никогда и не были отправлены.

Рамзес в свою очередь также осмотрел таблички.

— Вам ничего не бросается в глаза?

Аша и Амени задумались.

— Бывшие ученики Капа, университета Мемфиса, должны были бы обладать более тонким и проницательным умом.

— Я еще толком не проснулся, — извинился Аша. — Конечно, автором этого текста может быть только сириец. Он хорошо говорит на нашем языке, но эти два оборота характерны для языка сирийцев.

— Сириец, — согласился Амени. — Я убежден, что он же и человек, заплативший Ненофар, любовнице Серраманна, чтобы она дала ложные свидетельские показания против него! Опасаясь, как бы она ни разгласила тайну, он убил ее.

— Убить женщину! — воскликнул Аша. — Это чудовищно!

— Но в Египте — тысячи сирийцев, — напомнил Рамзес.

— Будем надеяться, что он совершил ошибку, хоть маленькую оплошность, — вмешался Амени.

— Я сейчас веду одно административное расследование и надеюсь напасть на верный след.

— Может быть, этот человек — просто убийца, — предположил Рамзес.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Аша.

— Сириец, связанный с хеттами… Значит, шпионская сеть действует на нашей территории?

— Ничто не указывает на союз этого человека с нашим главным врагом.

Амени задел Аша за живое.

— Ты высказываешь это возражение, мой друг, потому что ты раздосадован и раздражен. Ты просто только что узнал правду, которая тебе совсем не нравится!

— Этот день плохо начинается, — сказал дипломат, — а последующие уж точно обещают быть беспокойными.

— Найдите этого сирийца как можно быстрее, — потребовал Рамзес.

В тюрьме Серраманна не сидел сложа руки, а тренировался весьма своеобразным образом. Продолжая непрестанно заявлять о своей невиновности,

он частенько пытался разрушить стены ударами кулаков. В день суда он собирался размозжить головы своим обвинителям, кем бы они ни были. Тюремщики, испуганные яростью бывшего пирата, передавали ему пищу через прутья деревянной решетки.

Когда она, наконец, открылась, Серраманна хотел было броситься на первого же человека, осмелившегося встать на его пути, но остановился, как вкопанный.

— Ваше Величество!

— Заключение ничуть тебе не повредило, Серраманна.

— Я не предавал вас, Ваше Величество!

— Ты стал жертвой ошибки, и я пришел освободить тебя.

— Я действительно смогу выйти из этой клетки?

— Тебе недостаточно царского слова?

— Вы все еще… доверяете мне?

— Ты начальник моей личной охраны.

— Тогда, Ваше Величество, я вам скажу. Все, что я узнал, все, о чем я подозреваю, всю правду, из-за которой меня хотели заставить замолчать.

Глава 24

Рамзес, Амени и Аша смотрели, как Серраманна обедал. Удобно устроившись в столовой дворца, он с волчьим аппетитом поглощал неимоверное количество голубей в тесте, обжаренных бычьих лопаток, бобов в гусином жиру, огурцов со сметаной, арбузов, овечьего сыра. Он едва успевал запивать пищу кубками крепленого вина, не разбавляя его водой.

Наконец, утолив голод, он бросил злой взгляд на Амени.

— Почему ты бросил меня в тюрьму?

— Я хочу извиниться перед тобой. Я был обманут, к тому же еще и поспешил сделать это по причине выступления нашей армии на север. Моим единственным намерением было защитить Фараона.

— Извинения… Сядь в тюрьму на мое место, тогда поймешь! Где Ненофар?

— Мертва, — ответил Амени. — Она убита.

— Мне ее не жаль. Кто стоит за всем этим?

— Мы пока что не знаем, но выясним.

— Я знаю!

Воин выпил еще один кубок вина и вытер усы.

— Говори, — приказал Фараон.

Тон Серраманна сразу стал нравоучительным.

— Ваше Величество, я вас предупреждал. Когда Амени арестовал меня, я как раз собирался сообщить вам добытые мною сведения, которые могут вам не понравиться.

— Мы слушаем тебя, Серраманна.

— Человек, пытавшийся меня уничтожить, Ваше Величество, это Роме, ваш управляющий. Когда в вашу комнату на корабле кто-то подкинул скорпиона, я начал подозревать Сетау. Но я ошибся. Когда ваш друг лечил меня, я узнал его лучше. Это честный человек, он не способен лгать, мошенничать и приносить вред. Роме же насквозь порочен. Кто еще мог украсть шаль Нефертари? А сосуд с сушеной рыбой? Это именно он, или кто-нибудь из его сообщников.