Битва судьбы
Шрифт:
Разговорить рыжебородого удалось только после трапезы. Поев, Полурослый порозовел, глаза его довольно заблестели. Заметив перемену, Терик решился спросить:
– Позволь узнать, почтенный. – Последнее слово далось с трудом, но сын конунга все же выдавил его сквозь окостеневшие губы. – Как тебя зовут? Ведь я должен знать, кто спас меня от смерти.
– Луций, – сказал Полурослый. – Луций из Кум.
– Спасибо тебе, Луций из Кум, за спасение моей жизни. – Терик поклонился, и тут ему в голову пришла дикая мысль, показавшаяся в этот момент правильной.
Неожиданно
– Отныне я в неоплатном долгу перед тобой, Луций из Кум, – произнес он значительно. – Моя секира – твоя секира, мой дом – твой дом. Так сказал я, Терик из Нордбурга, сын конунга.
– Какая честь мне выпала, – криво улыбнулся Полурослый. Он выглядел растерянным и не знал, как себя вести. – Сын конунга! Одумайся! Кому ты предлагаешь дружбу? Цвергу! А вдруг случится меж нашими Народами война?
– Не возьму я сказанное назад, – замотал головой Терик. – Пусть даже ты не мой соплеменник. Ты мне жизнь спас. Будь ты хоть Волосатым, хоть Остроухим, я сказал бы то же самое. И более того, хочу я просить тебя быть мне вместо старшего брата!
Терик опустил голову. Тишина на миг повисла над лесом, чтобы быть разорванной скрипучим, резким смехом Полурослого:
– Ополоумел ты, сын конунга, – сказал Луций, отсмеявшись. – Кому предлагаешь побратимство? Иноплеменнику. Такого еще никогда не бывало.
– Пусть. – Йотун поднял взгляд. – Все когда-нибудь случается впервые. Мудр обычай, согласно которому спасший жизнь становится спасенному старшим братом, и не стоит его отвергать. И кроме того, недолгим будет наше побратимство, если я правильно догадался о цели твоего путешествия.
– Похоже, что правильно. – Луций сморщился. Видимо, напомнила о себе нога. – Последнюю ночь переживет только один. Через десять дней один из нас погибнет. А в худшем случае – мы оба. Так что я согласен, сын конунга. Да свершится небывалое. Только вина у нас нет, чтобы исполнить обряд.
– Обойдемся водой, – ответил Терик, улыбаясь. – Ведь главное в обряде кровь, а она все-таки есть.
На душе стало легко и радостно, отчего-то вспомнилось детство. Терик вытащил нож, осторожно проколол палец. Багровая капля упала в подставленную дорожную чашу, окрасив воду в розовый цвет. Глядя, как кровь Луция смешивается с его, сын конунга улыбался, сам не зная почему.
– Я, Терик из Нордбурга, – сказал он нараспев, – пред лицом Творца и своей честью нарекаю Луция из Кум своим братом.
Он припал к чаше, чуть солоноватая холодная вода освежила нёбо, побежала по языку.
– Да, странно все это, – проговорил цверг. – Тревожно у меня на душе. Не может такого быть, чтобы побратались Полурослый с Длинноруким, цверг с йотуном. Не может, но случилось.
– Ладно говорить, делай дело, – проговорил сын конунга и отдал Огнебородому чашу.
– Я, Луций из Кум, пред лицом Творца и своей честью нарекаю Терика из Нордбурга своим братом.
Вода с кровью, судя по виду цверга, оставила во рту горечь. И в этот момент Терик почувствовал, как что-то внутри его меняется, раз и навсегда. И что изменения
Глава 18
Наставник
Утро дня Удода, что «должен быть легок и светел, подобно небесам», началось вопреки «Книге Дней» неожиданно тяжело. Но внутри Кольцевых гор привычный календарь, судя по всему, давал сбои или вообще не действовал. Родомист встал с трудом, испытывая ощущения, до боли похожие на похмелье.
Голова казалась пустой и тяжелой одновременно, словно из нее вынули мозг, а череп заменили на металлический. В груди что-то хрустело, переливалось с тупой болью. Мешали странные ощущения, малообъяснимые и неуловимые, – будто зудел рядом невидимый комар, готовясь укусить, и тревожил кожу ветерком от маленьких крыльев.
Даже спутники заметили состояние мага. Хорт напрямую спросил:
– С тобой все в порядке? Выглядишь ты не самым лучшим образом.
– Устал, – вздохнул Родомист тяжко. – Но не поворачивать же из-за этого назад? Да и идти недолго осталось.
Хорт недоверчиво ухмыльнулся, Ратан с сомнением почесал щеку, на которой вполне реальные комары оставили некоторое количество отметин.
Вкуса еды Родомист почти не ощущал. Не до того было. Чудились ему колебания в пространстве Силы, дивные, ранее не встречавшиеся. Будто рядом прячется кто-то сильный, могучий и не спешит открывать себя, но до конца сдержаться не может. Вот и колеблется Сила, словно вода в пруду от играющей в глубине огромной рыбины.
Но ничего определить не удалось, и маг приписал странности находящемуся совсем недалеко Храму Судьбы.
Фаворит
Соседство другого мага Межамир обнаружил еще вчера. Сразу поставил заслон из Силы, воспользовавшись тем, что неведомый враг показался слабее. Что это противник, маг из Новгорода не сомневался, кто же еще может бродить по Внутреннему лесу накануне Последней ночи?
Теперь Межамир неспешно сближался с соперником, собираясь ударить неожиданно, в спину. Угрызения совести не смущали его, ибо хорошо все, что ведет к победе. Тревожило другое: никак не мог понять, к какому Народу принадлежит неведомый враг – к Полурослым, Красноглазым или, может быть, к Длинноруким? Что от Остроухих пойдет сам Бран, маг не сомневался. А путешественник из Того или с Зеленых островов вряд ли выберет северную дорогу.
Лес послушно укладывал под ноги удобные тропинки, чудовища разбегались, едва завидев мага. Лишь одна мантикора, огромное рысеподобное чудовище, рискнула напасть. Развернула кожистые крылья, воздела скорпионий хвост выше деревьев и бросилась на Межамира.
Маг остановился, плавно повел руками. Края крыльев и хвост твари запылали веселым оранжевым огнем. Хищная зверюга с пронзительным писком скрылась в чаще, затрещали деревья.
Даже столь явное магическое действие, совершенное рядом, будущий противник обнаружить не смог. Правда, Межамир направил откат Силы в нужную сторону, но ведь полностью скрыть магию невозможно.