Битва вечной ночи
Шрифт:
Финодири никогда больше не возвращался к Заливу Серого Стекла. Гвардия Эрроусмита разошлась по домам, сняла кольчуги, отложила оружие. С восходом солнца селян ожидала тяжелая работа — и некому было уже облегчить им это бремя.
Тем, кто живет землей, приходится нелегко.
Тахгил, Бетони и Соррель еще не ложились спать, когда Эрроусмит прихромал к конюшне и бросился на душистое сено, чтобы отдохнуть до утра. Девушки отошли от окна.
— Вы погостите у нас до Взвешивания Господина Сотен и Схватки за Пирог с Зайчатиной, что будет в следующем месяце? — спросила Бетони. — Не желаете ли остаться и поселиться с нами?
Тахгил покачала головой.
— Господин Сотен и Глава
— Наверняка это просто глупое суеверие.
— А еще в деревне поговаривают, будто бы вы околдовали нашего брата, — заметила Бетони. — И правда, до встречи с вами он был куда веселее и беззаботнее.
— Едва ли это моя вина.
— Пожелай он только, он был бы давно женат. Любая девушка мечтает выйти за сына морской девы. Видали вы, как он плавает в заливе, быстрый и гибкий, точно тюлень? Никто не ныряет так глубоко и так долго, как он. Никто не может заплыть так далеко — за пределы залива, туда, где резвятся тюлени.
— Он наделен особой силой, — продолжала Соррель. — И знает тайное Слово. Мать научила его, но она не была нашей матерью — наш отец был женат дважды. Иногда по ночам Гэлан стоит у окна и слушает, как вода плещет и перешептывается в заливе.
Открытое море тянет его, но он говорил, что останется, если возьмет в жены деву земли. Иначе суше не удержать его. Ничто здесь не радует его, и не потому, что он так уж придирчив, — просто, будучи иной крови, чем мы, он и ищет в жене иные качества, чем большинство здешних мужчин.
— Ужели вы пытаетесь перевалить ответственность за судьбу деревни на мои плечи? — сердито вскричала Тахгил. — Я никогда не выказывала ему ни тени любви. Я не играю мужскими сердцами!
— Вы же оставили себе веточку орешника…
— А это должно что-то значить? Я не разбираюсь в ваших обычаях! Вот она, возьмите!
Сестры глядели на гостью со скорбью во взоре.
— Прошу вас, не осуждайте меня, — промолвила Тахгил. — Я приведу вам три причины, по которым не могу стать женой вашего брата. И первая такова: как доказывает жизненный опыт и многочисленные предания старины, любой союз между смертными и бессмертными обречен окончиться трагедией. Где сейчас бессмертная мать вашего брата? И где ваш смертный отец? Не ошибусь, предположив, что она плавает далеко в холодном океане, а он лежит под холодным камнем.
— Да, но ведь тут возникает другой вопрос. Бежит ли в жилах нашего брата кровь морского народа или обычных людей? Смертен он или нет? Но продолжайте, коли уж решили высказаться начистоту.
— Вторая причина в том, что мое сердце уже не принадлежит мне. Я люблю другого мужчину и буду любить его до конца жизни. Смотрите, вот кольцо, которое он дал мне. И третья: пусть даже сердце мое оставалось бы свободным, я все равно не вышла бы за Гэлана, ибо между нами нет настоящей любви. Я уважаю его и восхищаюсь им, а он, верно, считает меня красивой — вот и все.
Соррель вертела в руках изогнутую палочку.
— Тогда уезжайте.
— Сегодня же.
Соррель швырнула палочку в огонь, и та вспыхнула золотистым пламенем, точно короткая и яркая весна.
Тахгил, Вивиана и Кейтри выехали из Восточных ворот в сопровождении Эрроусмита. Сестры молодого главы деревни и большинство
На северных границах общинных земель Апплтон-Торна три странницы и Эрроусмит попрощались со своими провожающими. Ибо деревенский голова поклялся, что поскачет с гостьями издалека и будет охранять их, покуда не передаст целыми и невредимыми в руки друзей. Никакие уговоры не могли заставить его изменить решение. Сестры в слезах повисли у него на шее. Селяне вскидывали руки, салютуя ему, селянки приседали в глубоких почтительных реверансах. Можно было подумать, они теряют своего предводителя навсегда.
Простившись с жителями деревни, три барышни и их защитник направили коней к северу. Вслед им неслись голоса — басы, альты, тенора и сопрано выводили протяжную песню:
Ветер играет плакучею ивою,Горлица песней встречает восход.С мельницей шепчет река говорливая,Золото пашен над зеркалом вод.В топких болотцах, поросших осокою,Цапля гуляет, лягушка плывет.Ирис склоняет головку высокую,Рядом качнутся тростник и осот.Ветер с Залива повеет над гаванью,Воды Залива подымут наш бот —Так на рассвете уходим мы в плаванье,Сонный рыбак потихоньку зевнет.Но под лесными тенями тревожнымиМножество нечисти злобной живет.Мы за стенами укрылись надежными,Чтоб защитить от напасти наш род.Ах, мне добыть бы крыла лебединые,Птицею взмыть до небесных высот —Я полетел бы в сторонку родимую,К лугу, где старый Терновник растет.Яблочный сидр льется струйкой тягучею,В круг мы сойдемся вдали от невзгод.Пьем за селение самое лучшее,Апплтон-Торн, наш заветный оплот!Въехав на вершину холма, четверо всадников придержали коней и обернулись назад. Кучка селян казалась такой маленькой и незначительной на широкой зелени луга под необъятными сводами небес. А песня все так же звонко разносилась вокруг, а все руки были подняты в прощальном салюте.
3
ЛАЛЛИЛЛИР
Скрытая долина
Я слышал в Лаллиллире звон капели,
Хрустальный и прозрачный перезвон.
И голоса манящие звенели
В ручьях и родниках со всех сторон.