Битва за Атлантику. Эскорты кораблей британских ВМС. 1939-1945
Шрифт:
Коммандер Крик сказал, что его не предупредили об этом пресловутом статусе, но что у него нет никаких возражений против того, чтобы «Вербена» возглавила второе подразделение. Тем не менее я считал ситуацию крайне неловкой, поскольку был не только вторым по старшинству офицером, но еще и самым молодым. Я пошел к фритаунскому капитану (Э) (капитан Руперт Шербрук, теперь вице-адмирал Р. С. В. Шербрук, кавалер орденов Бани 3-й степени, «За безупречную службу» и «Креста Виктории». «Крест Виктории» он получил в Арктике накануне Нового, 1942 года, когда его флотилия сражалась с карманным линкором «Лютцов», крейсером «Хиппер» и шестью немецкими эсминцами). Объяснив ситуацию, я предложил, чтобы, пока я работаю во Фритауне, мой статус не учитывался.
Чтобы выпутаться из неловкой ситуации и по причине того, что нас все равно не использовали в качестве минных тральщиков, я предложил другое решение проблемы. Я хотел, чтобы «Вербена» отделилась от группы и вышла на патрулирование в район Сент-Полз-Рок, где, как стало известно, немецкие подводные лодки получают топливо и прочие запасы от специализированных субмарин-танкеров, прозванных «дойными коровами». Мы могли взять топливо в Бразилии, выполнить еще одно патрулирование и вернуться во Фритаун. Капитан Шербрук пообещал довести мое предложение до командующего, но прежде чем был получен ответ, поступила информация о немецкой подводной лодке, замеченной к югу от Фритауна. Мне приказали взять три корвета под командование офицеров КВР и организовать ее поиск. Противника мы не обнаружили, зато я поговорил с одним из немецких подводников по радиотелефону, и ему почти удалось меня провести. В то время на некоторых немецких субмаринах были установлены радиотелефоны, работавшие на той же длине волны, что и наши, и в дополнение к каждому телефону прилагался англоговорящий офицер. Они подслушивали и даже иногда вмешивались в наши переговоры, стараясь или выяснить наши планы, или по крайне мере сбить нас с толку. В описываемом случае по два корабля заняли место на противоположных границах района наиболее вероятного местонахождения подводной лодки и начали движение к центру – месту, где она была замечена.
В качестве позывных использовались прозвища командиров. Меня в этих беседах звали Бен. Когда Опоссум, услышав Бена на связи, поинтересовался моими планами на будущее, я вполне мог подробно изложить ему схему организации охоты, если бы не был задан следующий вопрос: каковы мои географические координаты? Опоссум работал в паре со мной, он наверняка знал, где я нахожусь, поэтому вопрос показался мне странным. При первой же возможности я запросил, используя световой сигнал, спрашивал ли он мое местоположение, и получил ответ – нет.
Если бы мы могли постоянно использовать световые сигналы, вероятно, появилась бы возможность ввести противника в заблуждение, но мы находились вне пределов видимости друг друга. Поэтому я сообщил группе, что в нашей беседе участвует немец, и предложил кодировать сообщения.
Полагаю, это был первый случай, когда нас пытались провести таким образом. О нем мы немедленно доложили командующему.
Однако обнаружить подводную лодку так и не удалось. Это был один из тех многочисленных случаев, когда первичное обнаружение и прибытие кораблей-охотников разделяло значительное временное пространство, отчего положение становилось безнадежным.
Затем мы получили приказ отвести быстроходный конвой к мысу Доброй Надежды, получить в Кейптауне топливо и вернуться с новым конвоем на север.
Наши нынешние подопечные не были похожи на «купцов», которых мы уже привыкли эскортировать. Это были крупные пассажирские лайнеры с войсками, предназначенными для подкрепления нашей армии в Египте и на Дальнем Востоке. Скорость конвоя составляла 15 узлов – это была почти что наша максимальная скорость. Работа оказалось напряженной и довольно-таки нервной.
Ведь если бы мы отстали от конвоя, догнать его у нас не было бы ни одного шанса. К тому же мы не могли выполнять противолодочные
7 декабря, находясь на пути в Кейптаун, мы услышали о нападении японцев на Пёрл-Харбор, а 9 декабря появилась информация об объявлении Германией и Италией войны Америке. Теперь американцы стали полноправными участниками происходящих событий. Не скрою, нам было приятно почувствовать, что в этой войне мы больше не одни. А из опыта работы в составе флота Западных Подходов мы знали, что это серьезно повлияет на организацию движения конвоев в Атлантике. Теперь, возможно, у нас появится шанс предпринять ряд наступательных акций против немецких подводных лодок. Мы всей душой стремились вернуться домой и принять участие в великих событиях, но вместо этого нам пока приходилось уходить все дальше на восток. Мне не очень хотелось возвращаться во Фритаун, хотя лично мне жаловаться было не на что. Здесь я стал старшим офицером группы из четырех боеспособных корветов и, пока нас использовали по прямому назначению, то есть для противолодочной работы, чувствовал себя в силах эту работу делать.
Корабли эскорта один за другим отправлялись получить топливо в Порт-о-Франс во Французской экваториальной Африке. Когда подошла наша очередь, я очень порадовался перспективе посетить тропический порт. Воображение рисовало мне уютную гавань, окруженную развесистыми деревьями со свисающими с тяжелых ветвей лианами, на которых качаются веселые мартышки. А вокруг летают яркие попугаи и громадные бабочки.
Я думал, что очарование тропиков еще больше усилится, если «свалится» на меня внезапно, и для этого провел соответствующую подготовку. Я заранее определил местонахождение корабля по утренним звездам, после чего спустился вниз в каюту, приказав вахтенному офицеру не звать меня на мостик, пока мы не окажемся в тропическом раю.
Прошло время, и мне доложили, что показалась земля, уже виден маяк на входе в гавань и, судя по показаниям радара, до берега осталось не более мили.
– А деревья вы видите?
– К сожалению, нет, сэр.
– Что за черт?
Я вышел на мостик. Земля передо мной была голой и пустынной и до обидного напоминала Беркшир-Даунз: не было ни вековых деревьев, ни мартышек, ни попугаев. Так меня посетило одно из самых больших разочарований в жизни.
Топливо нам предстояло получить из трубопровода на причале, но там еще стоял подошедший перед нами корвет. Бункеровку мы начали только в 4 часа пополудни. Топливо поступало самотеком из большого резервуара на холме. При такой скорости на заполнение танков должно было уйти не менее 4 часов.
Мы решили нанести визит местному губернатору, который, судя по слухам, симпатизировал правительству Виши.
Старший помощник и я отправились в двухмильную прогулку до губернаторской резиденции. По прибытии туда нам вежливо сообщили, что губернатор в отъезде, в чем мы усомнились, поскольку на подходе к дому своими глазами видели, как кто-то резво отскочил от окна. Но выбора у нас не было – пришлось ложиться на обратный курс и возвращаться на «Вербену». Мы не учли одной немаловажной детали – внезапности, с которой на землю опускается тропическая ночь. Низко склонившееся к горизонту, но, тем не менее, яркое тропическое солнце в один миг исчезает с небосклона, и наступает непроглядная темнота.
Дорога к порту оказалась абсолютно пустынной. Нас еще не успела окутать темная, как смертный грех, ночь, когда мы услышали за собой легкий топот. Едва успев отскочить, мы увидели, как по дороге пробежало животное размером с небольшую собаку. Мы возобновили свой путь, но очень скоро снова услышали за спиной посвистывание и постукивание. Все это было очень странно и, признаюсь, пугающе.
– Сухопутные крабы? – неуверенно предположил я.
– А на людей они нападают, сэр?
– Черт меня побери, если я знаю!