Битва за Гималаи. НКВД: магия и шпионаж
Шрифт:
В начале 1925 года многие китайские газеты сообщили о прибытии в Пекин жреца из Тибета. В передовицах подробно описывался маршрут следования и торжественная встреча его поезда представительной делегацией высших китайских чиновников. К приезду святого был приготовлен специальный лимузин желтого цвета с салоном, обитым золотым шелком. Под резиденцию для Таши-ламы отводился бывший императорский дворец, расположенный на Инхайском острове. Это вскоре породило слух, будто великий тибетский жрец объявлен императором. К Таши-ламе устремились за благословениями правоверные буддисты из монгольских степей, с нагорий Тибета и провинций Поднебесной. В числе прочих паломников к Таши-ламе попали и двести богомольцев из Внутренней Монголии. Это паломничество было спланировано представителем Коминтерна, гражданином СССР А. И. Ошировым, одним из организаторов Народной Революционной партии Внутренней Монголии.
135
РЦХИДНИ. Ф. 532. Оп. 4. Д. 335. Л. 124.
В те же самые дни, когда столица Китая бурлила всевозможными митингами, туда прибыл раджа Махендра Пратап. Он предполагал проникнуть в Тибет с севера при поддержке китайской или японской разведки. 30 июня он выступил на антиимпериалистическом митинге вместе с вдовой Сунь Ятсена и стоял с ней на одной трибуне. Митинг проходил недалеко от бывшего императорского дворца, где расположился Таши-лама. Пратап приложил все усилия, чтобы встретиться с ним, и смог добиться аудиенции.
«Он принял меня с огромным удовольствием. Я подарил ему один из двух, золотом отделанных, мечей, полученных мной в сикхских храмах в Америке. Он также подарил мне ценную китайскую вазу, подписанную фотографию вместе с традиционным тибетским шарфом. Он высоко оценил мой план посещения Тибета, хотя думал, что это довольно опасно» [136] . Пратап не ограничился только благословением Таши-ламы и его напутствиями. Уже 2 июля раджа проинформировал о своем разговоре с тибетским жрецом сотрудника ОГПУ Мусина, а тот свое начальство: «Он дальше сообщил, что уже нанес визит Баньчэнь-ламе (Таши-лама. — О. Ш.) в Пекине, который также обратил его внимание на предстоящий риск, но указал, что фактически сейчас в Тибете английских отрядов и вообще англичан не имеется. По приезде в Лхасу он собирается первым делом, конечно, иметь разговор с Далай-ламой и влиять на него в антианглийском смысле» [137] .
136
Pratap (Raja) М. My life story of fifty five years. — World Federation Dehradum, 1947. P. 102.
137
РЦХИДНИ. Ф. 495. Oп. 68. Д. 153. Л. 5.
Результатом этого разговора стало приглашение Пратапа в Советское посольство для беседы со Львом Караханом. Глава советской миссии устроил для него роскошный ленч и «сделал еще кое-что, что было больше чем сотня обедов», вспоминал сикхский террорист, намекая на полученные от него деньги. Кроме того, Карахан решился посвятить индуса в некоторые нюансы советско-тибетских отношений и даже показал Пратапу письмо от Далай-ламы, переданное с помощью агентов ОГПУ «Он долго объяснял мне ситуацию в Тибете. Я был очень благодарен ему» [138] .
138
Pratap (Raja) M. My life story of fifty five years. — P. 102.
Вскоре еще один человек заинтересовался миссией Пратапа в Тибете, о чем раджа также упоминает в своей автобиографии: «Мистер Лин Чанг Минг, несмотря на свои консервативные взгляды, лично мне изъявил дружеское расположение, которое он уже раньше публично выражал мне во время моего визита в Пекин в 1923 году. Он помог мне встретиться с генералом Фын Юйсяном» [139] .
Пратап провел консультации с тремя сторонами, кровно заинтересованными в подготовке к военному походу на Лхасу, знаменами которого станут Шамбала и Таши-лама.
139
Pratap (Raja) М. My life story of fifty five years. — P. 103.
В Тибете раджа так и не смог проникнуть в столицу горной страны и встретиться с Далай-ламой. Британская разведка блокировала его продвижение, и он был вынужден довольствоваться встречей с правителем провинции Кхам, сторонником Таши-ламы, ламой Пхабха-ла.
Но не Пратапу и не коминтерновцу Оширову суждено было сыграть главную роль в великой интриге. Таким человеком стал приближенный к Таши-ламе Лубсон Доржи, он же Халцзан Доржи (то есть Лысый Доржи),
Лысый Доржи тайно от своего господина ездил в столицу Красной Монголии Ургу и встречался там не только с монахами, но и с сотрудниками ОГПУ, обговаривая возможный приезд туда великого ламы и военный поход на Лхасу, который тот мог бы возглавить. Эти встречи агента не были тайной для Далай-ламы и английской разведки: «Далай-лама инструктировал своих представителей в Китае время от времени, чтобы выяснить, какие отношения были между Панченом и советским правительством во Внешней Монголии, которая является самой большой частью Монголии и находится под советским контролем, так как Панчен имел агента в Урге, столице Внешней Монголии. Тибетское правительство думало, что этот агент работает в тесном контакте с советскими, хотя последние были заклятыми врагами всех религий, включая буддийскую», — писал дипломат и английский разведчик Чарльз Белл в своей книге «Портрет Далай-ламы» [140] .
140
Bell Ch. Portrait of Dalai Lama. — London, 1946.— P. 363–364.
Лысый Доржи и Панкратов, советский разведчик, а в тот момент переводчик посольства СССР в Китае, имевший широкие связи с китайским маршалом Фыном, поддерживавшимся СССР, подготовили встречу Таши-ламы, гоминьдановцев и «американца» Рериха, которая намечалась на конец августа 1926 года в Пекине. В курсе всех нюансов этого союза находился посол СССР в Пекине Лев Карахан и военный атташе командарм Егоров.
Глава 20. Тайна тайн
Двадцать второго июля 1926 года, в день похорон Дзержинского, экспедиция Рериха покинула столицу СССР. По дороге в Сибирь предприятие чуть не закончилось трагически. Состав, шедший перед пассажирским поездом, в котором ехали участники экспедиции, сошел с рельсов. Это произошло в районе Новосибирска. Местные власти, подозревая диверсию, тут же арестовали и отправили в лагеря семь тысяч человек, представителей бывших эксплуататорских классов, сделав их всех заложниками. На этом расследование завершилось.
Через четыре дня участники похода прибыли в Новосибирск и по Оби на пароходе добрались к 29 июля до Барнаула. С внешней, формальной стороны экспедиция, выехавшая в район Верхнего Уймона, вела себя вполне логично — ученые ходили в горы, собирали камни, старик Рерих рисовал картины и делал какие-то записи. Вела дневник и его супруга Елена Ивановна. 5 июля, еще в Москве, она внесла в него следующую заметку: «Можно ручаться относительно успеха Таши-ламы, но необходимо выдвинуть претворение буддизма в ленинизм. Сумейте найти нужную ноту с монгольским правительством. Нужно горами двигать. Но нетрудно похвалить молодую страну. Действуйте прежде всего, все для действия 17-го. Старайтесь успеть» [141] .
141
«Рериховский вестник». Вып. 4.— СПб., 1992.— С. 40.
Искали московские пришельцы и какую-то старую китайскую дорогу, якобы проходившую мимо горы Белухи, — это путь по правой стороне реки Латунь, через Кочурлу. Как вдруг Рерих на несколько дней исчез или, как говорят, «ушел в Шамбалу». Это произошло между 17 и 24 августа. Что же случилось в действительности?
Еще в Москве Рерих был обнаружен сотрудниками Интеллидженс Сервис. Временный поверенный в делах британской миссии в Москве сообщал в Форин Офис о визите Рериха в столицу СССР и о его намерении отправиться в Монголию и Тибет [142] .
142
Митрохин Л. В. Индия. Вступая в XXI век. — М.: Политиздат. 1987.—С. 218
Консул Британии в Кашгаре майор Гиллан также доносил в метрополию и в Индию сведения, подтверждающие эту информацию, и о большевистских симпатиях Рериха, цитируя одного из сотрудников экспедиции: «По словам слуги, его бывший хозяин в течение нескольких дней находился в Москве и, кажется, был с Советами в хороших отношениях» [143] .
Был выбран план научной экспедиции на Алтай. В этих условиях, считали в Спецотделе, будет легче оторваться от британских конфидентов, легко скрыться и выполнить важное задание.
143
Там же.