Битва за Клык
Шрифт:
Железный Шлем мгновенно осознал всю глубину собственного безрассудства. Было бы легче продолжать сражаться, забыться в желании убивать, упиваясь праведной жаждой стереть грязь из галактики.
Он по-прежнему видел лица тех, кого убил. Искаженные лица. Лица, скрывавшие чудовищное сознание. Где-то глубоко внутри Волчьи Братья знали, во что превратились.
Мы держим опасность близко.
— В десантные капсулы! — рявкнул он, спускаясь с мостика в посадочные отсеки. На каждом корабле флота ярлы Великих рот сделали то же самое. Сотни заполненных десантных капсул уже приготовились к спуску.
Весь орден долетел до орбиты, сметая сопротивление с такой же пренебрежительной легкостью, с какой Тысяча Сынов уничтожали защиту планеты так много дней назад. До массированной высадки оставались считаные минуты.
Железный Шлем нетерпеливо взлетел на борт капсулы, прислонился к адамантиевой стене, чувствуя, как удерживающая клетка опустилась на место. Створы корпуса с шипением закрылись, заревели клаксоны запуска.
— Высадить меня на вершину! — прорычал он по связи.
Это было опасно, на грани катастрофы — большая часть капсул направлялась на дамбы. Тем не менее операторы отсеков знали, что лучше не спорить. Нужные координаты были введены.
— Готов к запуску, лорд, — раздался голос по связи.
— Давай! — приказал Железный Шлем, приготовившись к отцеплению зажимов и головокружительному спуску на поверхность. Он с нетерпением ждал посадки.
Я иду за тобой.
Открылись люки туннеля запуска, и капсулы начали падать. Во всех направлениях корабли Волков неслись в битву, разрывая на части любой вражеский корабль, оказавшийся слишком медленным, чтобы ускользнуть от их орудий.
Он знал, о чем будет думать враг. Знал, что по всем дорогам окопавшиеся батальоны Стражей Шпиля будут смотреть вверх, понимая, что флот бросил их на произвол судьбы. И когда они посмотрят на потемневшие небеса, в каждом охваченном ужасом разуме будет биться лишь одна мысль. Железный Шлем находил в ней холодное удовлетворение.
Это планета Волков. И они пришли вернуть ее.
Стурмъярт широко развел руки, разжигая неистовую энергию бури. Шаровые молнии окутали Магнуса сверкающим нимбом. Символы на доспехе рунного жреца вспыхнули кроваво-красным светом.
Грейлок и два его волчьих гвардейца бросились в бой, рыча с едва сдерживаемой яростью. Они набросились на Магнуса, словно стая, загнавшая конунгура, — один в горло, другой в грудь, третий — в ноги. Их доспехи мерцали от защитной ауры Стурмъярта.
Грейлок был самым быстрым. Он нанес удар когтями в лицо примарха, и Магнус отступил, потрясенный скоростью нападения. Примарх был более чем на метр выше десантников-терминаторов, но темп и свирепость их атак заставили его попятиться, и он споткнулся.
Магнус Красный, сын бессмертного Императора, примарх Тысячи Сынов, споткнулся.
— За Всеотца! — в триумфе проревел Грейлок, вся его сущность была охвачена ужасающей, звериной энергией охоты. Как и у Клинка Вирма до него, абсолютная ненависть, порожденная Магнусом, придала ему на время воистину поразительные силы. — За Русса!
Волчий лорд отвоевал у примарха еще один шаг, в реве изливая ненависть и бешенство. Магнус выставил меч, но свирепый взмах волчьих когтей отбил его в сторону.
Волчий
Магнус вновь пошатнулся, ударившись о стену позади и расколов ее. Он разрушил преграду и двинулся дальше. Грейлок прыгнул следом, вместе с остальными. Стурмъярт следовал по пятам, охваченный адом бушевавшего пламени вюрда. Четверо Волков изводили, кололи и били отступавшего принца-демона, их кулаки взмывали, кусали клинки. Не было ни промедлений, ни передышки, сплошной шквал ужасающих ударов, и каждый наносился с грубой, беспощадной страстью.
Они отбросили демона-примарха еще дальше, пробив следующую стену и разрушая все вокруг. Рев был оглушительным. Страшная какофония многократно усилилась в тесном пространстве зала творцов плоти.
— Смерть колдуну! — зарычал Грейлок, поглощенный жаждой убийства. Все его тело превратилось в сгусток яростной энергии.
Он сражался настолько безупречно, что хотел кричать еще громче. Грейлок чувствовал, что сгорает в бою, нанося себе непоправимый вред столь необузданным неистовством. Из этого состояния нельзя было выйти. Он сражался до смерти, используя каждый грамм возможностей своего смертного тела.
Я оружие.
Иначе и быть не могло. Он сражался с живым богом, и только его неукротимая вера, непоколебимая уверенность и полнейшая готовность позволяли соответствовать этой грандиозной задаче.
Мое чистое состояние.
Он вновь толкнул Магнуса, не давая монстру ни времени, ни пространства. Еще одна стена рухнула, уничтоженная увенчанной молниями яростью их неистового натиска.
Они вырвались через развалины на широкое, открытое пространство. Это был какой-то ангар, один из сотен, что усеивали гору возле вершины. Слева на площадке стоял одинокий штурмовой корабль, разрушенный и обгоревший в тяжелых боях. За пусковым отсеком бушевал ураган. Грохот свежего холодного ветра гудел в ушах.
Душа Фенриса. Она разделяет нашу ярость.
Волки рвались вперед, окутанные пламенем вюрда Стурмъярта, вызывающе вопили, нанося удар за ударом.
Но их сила, при всем невероятном величии, была ограничена четкими рамками. Магнус был чадом Императора, одним из тех двадцати несравненных, которые зажгли пламя Великого Крестового Похода. Его можно было выбить из равновесия лишь на короткое время. Атака была ужасающей, худшей из всего испытанного им за тысячу лет, но его мощь была почти безгранична, а хитрость едва ли меньшей. Он выпрямился, возвышаясь над противниками, и вспомнил о собственных силах.
Один из волчьих гвардейцев на долю секунды потерял бдительность, но этого оказалось достаточно. Кулак Магнуса обрушился в его лицо, отшвырнув Волка на несколько метров. С громким хрустом волчий гвардеец рухнул на пол с расколотым шлемом и больше не поднялся.
Стурмъярт стал следующим, пораженный опустошительным ударом колдовского огня из вытянутых рук Магнуса. Рунный жрец согнулся пополам, терзаемый мучительной болью.
— Хъолда! — взревел он, корчась в агонии. Из сочленений доспеха хлестала кровь.