Битва за Клык
Шрифт:
Он не упал. Каким-то образом он удержался на краю обрыва, вцепившись в расколотый камень. Когда агония прошла, он уже лежал на спине, распростертый перед сыном Императора.
Один глаз все еще жил, видя, как за ним идет смерть. По крайней мере, в этом отношении они сравнялись.
Железный Шлем отхаркнул комок чего-то слизистого и горячего. Далеко внизу глухо ревели боевые машины ордена. Он знал, что они уже должны ворваться в Этт. Его Волки прогонят каждого захватчика из залов, одного за другим, ведомые беспощадной целеустремленностью, что всегда было их отличительной особенностью.
— Этт выстоял, — едва слышно прохрипел он. — Твое время истекает. Я заберу эту победу.
Над ним мерцало тело Магнуса. Узоры на его плоти по-прежнему извивались и кружились. Теперь он стал прозрачным, и оболочку трепал ветер. Он не спешил со смертельным ударом. Примарх казался холодным, словно покойник.
— Какую победу? — поразился он. — Ты ведь хотел убить меня. Но такой, как ты, никогда не сможет убить такого, как я. Харек Железный Шлем, теперь я недостижим для твоей мести.
Железный Шлем засмеялся, хотя пробитые легкие пронзила новая боль.
— Убить тебя? Нет. В этом я потерпел неудачу. — Придушенный смех стих. — Но я ранил тебя, Предатель. Мы ранили тебя здесь. Мы перерезали нити жизни твоих сыновей и сломали посохи твоих колдунов. Мы стерли улыбку с твоего лица и содрали кожу со спины. И я жил ради того, чтобы увидеть все это. Оно стоило потери нескольких банок на подносе творца плоти. Клянусь кровью Русса, мерзавец, я жил, чтобы увидеть, как ты воешь.
Магнус замолчал и воздел кулак. Но прежде чем он нанес смертельный удар Хареку Железному Шлему, тот вновь засмеялся, выкашливая кровь на вокс-пластину и корчась от боли во всем теле. Он лежал на склоне горы, не надеясь на спасение, но хохоча, словно сам старый Русс на рассвете галактики.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Сорок дней.
С момента прилета Тысячи Сынов на орбиту Фенриса и до убийства последнего Стража Шпиля в Этте прошло сорок дней. Скальды перенесли это число в саги. Саги были рассказаны, и дредноуты забрали их в холодные склепы Подземелья Клыка, чтобы их никогда не забыли.
Вместе с числом были имена. Вэр Грейлок, Белый Волк. Одаин Стурмъярт и Лауф Разгоняющий Облака. Тар Арьяк Хральдир, которого называли Клинком Вирма. Тромм Россек, Сигрд Бракк, Хамнр Скриейя и другие волчьи гвардейцы. Железный жрец Гаръек Арфанг и восемь дредноутов из Почтенных Павших.
Из Серых Охотников, Длинных Клыков и Кровавых Когтей Двенадцатой Великой роты выжили только двадцать два воина. Двадцать один — в Печати Борека, продолжая сражаться до тех пор, пока Волки с Гангавы не прибыли туда. Единственным выжившим в Вальгарде был Кровавый Коготь Огрим Регр Врафссон, прозванный Красной Шкурой. Когда Эгиал Вракссон из Пятой ворвался в зал Аннулуса со своей волчьей гвардией, Красная Шкура стоял над центральным камнем, окруженный десантниками-рубрикатами, своим телом защищая священное изображение. Потом он еще долго пребывал в Красном Сне, но выжил.
Бесчисленные кэрлы отдали жизни при обороне Этта. Их имена не были записаны.
Неизвестно как, но десантники-предатели избежали мести. Не все, конечно. Многих убили в туннелях.
Ни один из смертных солдат, доставленных на Фенрис Тысячью Сынов, не был спасен их флотом. Когда вернувшиеся Волки высадились на планету, солдат вырезали тысячами. Дым от костров, в которых сжигали трупы, на целый месяц затмил воздух планеты, так что племена за пределами льда попрятались в убежища и стенали о пришествии Моркаи.
Но вскоре тьма рассеялась. Когда настало время, Небесные Воины вновь пришли к ним, забрав лучших и храбрейших сражаться за Всеотца.
Так было всегда. И так будет всегда.
Огни Хранилища Молота никогда не потухнут. Теперь они ревели еще яростнее, чем когда-либо, трудясь, чтобы восполнить уничтоженное вооружение.
Альдр шагал по длинному мосту в сопровождении братьев. У него не было ни малейшего желания возвращаться во тьму. Ни у одного из них. Но задание по выискиванию врагов в последних убежищах было завершено, а саги выучены. Работы для дредноутов не осталось, и потому Почтенные Павшие возвращались в Долгий Сон.
Они шли одни, без сопровождения живых. В свое время придет железный жрец, чтобы провести ритуалы и подготовить могилы-колыбели. А пока братство дредноутов было предоставлено себе, получив немного времени для размышлений о временном пребывании в мире живой плоти, прежде чем вновь покинуть его. Живые уважали это право, зная, как важна точность исполнения ритуала.
Все, за исключением одного. Фрейя Морекборн шла с Альдром, видимо не желая оставлять его, даже когда показался портал Подземелья Клыка.
Альдр не мог сказать, что жалел об этом. С его стороны было безответственно поднять ее с пола Печати Борека и спасти от опасности. Она потерпела неудачу в бою, а подобная слабость обычно заканчивалась смертью. Но он был у нее в долгу, а долги на Фенрисе принято было отдавать.
— Что ты будешь делать теперь?
Фрейя устало улыбнулась:
— Мне было назначено покаяние. В данный момент я все еще служу кэрлом. Предпочитаю делать это в строю. Я не покрыла себя славой в Печати.
— Это была слабость.
— Знаю. Я осознаю свою слабость и буду стараться исправить ее. Думаю, какие-то недостатки смогу победить.
— Твой разум блуждает там, где не должен. Ты создана служить.
В прошлом Фрейя пропустила бы такие слова мимо ушей. Сейчас она просто склонила голову.
— Я выучила этот урок, — произнесла она. — У меня есть пример моего отца.
Затем она взглянула на Альдра.
— Отец никогда не сомневался. Перед лицом того ужаса он никогда не сомневался. Даже в самом конце его вера в Небесных Воинов была абсолютной, и я постараюсь соответствовать ей.