Битва за Свет
Шрифт:
Андрей же было подскочил со стула, чтобы сделать шаг навстречу вызывающему как трепет, так и глубокое уважение престарелому Ильдару Игнатьевичу, но тот жестом велел Андрею не тревожить лишний раз больную ногу и оставаться на месте, и, сам подойдя к Андрею, пожал ему руку.
– В каком же контексте вы тут меня вспоминали? – Карамзин посмотрел на Шталенкова, опершись кулаками о стол. – Кости мне перемывали? – шутливо спросил он и подмигнул. Шталенков улыбнулся в ответ, но весьма натянуто. Через какие-то несколько минут человек, вошедший в комнату, волевым решением может коренным образом изменить судьбу своего подчинённого, так привыкшего к своей пусть и нелёгкой, но любимой работе на Лубянке, к своему заваленному бумагами и папками со всякого рода служебными материалами кабинету. Да, Дмитрий Юрьевич изрядно нервничал, что было трудно не заметить по тому,
– Теперь у нас контекст только один, у всего управления, – не стал отшучиваться в ответ Шталенков, не имея на то никакого желания, а поспешил перейти сразу к делу, – и Вы, безусловно, понимаете, о чём я.
– Понимаю… – задумчиво протянул Карамзин. – И, как вы, естественно знаете, я только что с экстренного совещания по вашей этой ситуации. И решение есть, мы его единогласно поддержали. Поскольку ресурса у нас просто нет, ну нет его физически, чтобы снарядить ещё хотя бы два экипажа на Питер, поедете туда Вы, Дмитрий Юрьевич. Поедет также и Андрей, ибо здесь ему делать совершенно нечего, ну а повезёт вас Валера. Выезд завтра утром, не критично… Хватит нам ночных приключений. Выгадать хотели несколько часов, а под угрозой… Тьфу, мать! – выругался Ильдар Игнатьевич. – Поедете засветло. Вопросы? – Шталенков упёрся взглядом в стол и даже не поднял глаза, когда Ильдар Игнатьевич, объяснив некоторые нюансы про грядущий вояж, попрощался и покинул комнату. Андрей же, напротив, радостно улыбался и видно было, как ему не терпелось уже поскорее завершить начатое, снова взять курс на Питер и во что бы то ни стало принять участие в продолжающейся операции, важнее которой человечество ещё не видывало.
Ночевали Андрей и Дмитрий Юрьевич прямо в кабинете у последнего, благо там стоял диван и была раскладушка. Семь тридцать утра. Подъём. У главной проходной уже стоял подготовленный к дальней дороге личный автомобиль самого Карамзина, самый свежий, резвый и технически подготовленный из всего нынешнего автомобильного парка ФСБ. Это бронированный Мерседес «Гелендваген» чёрного цвета со спецсигналами, укреплённым на крыше мощнейшим ультрафиолетовым прожектором, низкопрофильными покрышками, не чувствительными к проколам, собственной радиостанцией и многими-многими другими техническими наворотами, способными свести к минимуму риск невыполнения запланированного марш-броска.
На южном и юго-восточном МКАДовских фронтах уже вторые сутки шли ожесточённые ночные бои. Пока они по большей части заключались лишь в удержании афганцев за МКАДом за счёт исправно работающего ультрафиолетового оружия, но были и зоны, куда афганцам, всё же удавалось проскочить – где лампа выгорела, где халатность или дезертирство со страха… Вот там то и начиналась настоящая бойня. Благо пока в Москве на складах было более чем достаточное количество как крупнокалиберного оружия и боеприпасов к нему, так и всякого рода взрывчатых веществ, и уж тем более различных мелкокалиберных боевых единиц. Безусловно, были и погибшие со стороны военных, ведь оружие имеет свойство давать осечки, молодые бойцы зачастую с испуга не в состоянии вести прицельный огонь. В таких вот ситуациях, по сообщениям с фронтов, за прошедшие двое суток и были зверски растерзаны семнадцать солдат, все новобранцы, потому и не повезло бедолагам.
Когда в восемь часов шестнадцать минут утра девятого ноября 2016 «Гелендваген» Карамзина пересекал линию Северного МКАДовского фронта, Андрей не заметил какой-либо суеты сверх нормы или каких-нибудь жутких картин – последствий ночных боёв, присущих теперь южному и юго-восточному фронтам. Вытянувшись по струнке и отдав честь сидящим внутри, двое молодых солдат без каких-либо лишних вопросов подняли увесистый шлагбаум и выпустили одним своим видом вызывавший трепет автомобиль за пределы Московской кольцевой автодороги.
…Я приоткрыл глаза и увидел интересную картинку; наверное, да, скорее всего, это был сон: передо мной вдруг проплыла огромная секция разводного моста. Я видел этакие чудеса инженерного творчества в Питере, когда много лет назад ездил туда с экскурсией от университета. Где-то вдалеке блеснул в лучах солнца и тотчас скрылся за зданием шпиль Адмиралтейства. Я не понимал, где я и что вообще происходит. Липкий словно патока разум неохотно начал включаться.
«Питер!» – подумал я. Вдруг, поверх увиденной, радужной картинки, чётко ассоциировавшейся у меня с той университетской туристической поездкой, чёрной кляксой всплыло воспоминание о десятках тлеющих под солнцем
– С добрым утром! – бодро произнёс Гоша. – А мы как раз приехали наконец-то… – как мне показалось, радостно заключил он.
– Куда приехали? – еле-еле сумел произнести я едва слушающимися губами, так окончательно и не осознав, что же всё-таки происходит.
– Как куда? – Гоша искренне удивился. – В Северную столицу, город Санкт-Петербург, а ты думал? На Багамы? – с лёгким сарказмом хмыкнул он.
Вдруг сердце моё заколотилось в бешеном темпе, мысли враз стали чёткими и ясными! Я вспомнил, как в процессе установки запаски на Хонду, чья-то рука, – не иначе как Гошина, – приложила к моему лицу влажноватую тряпку, пропитанную какой-то дрянью, которая на какое-то, очевидно не малое, время погрузило меня в глубочайший сон. «Даша! Мы в Питере, где Даша?» – я оторопел от чувства паники, беспомощности и безысходности. Затем я сделал жалкую попытку поднять руки, но не тут-то было: я с ужасом обнаружил, что руки мои были чем-то связаны за сиденьем в запястьях. Ну конечно, я сразу же заметил, что из моих джинсов вытащен ремень…
– Сука… – прошипел я сквозь зубы, глядя на Гошу, а на глаза непроизвольно навернулись слёзы. – Тварь! – шипел я на ветерана, беспомощно ёрзая на сиденье и тщетно пытаясь вызволить заломленные за спину руки.
– Но-но, полегче ты, – брякнул Гоша в ответ. – Для твоего же, дурак, блага…
– Что это было? Что за тряпка? – процедил я сквозь зубы.
– Морфий! – улыбнулся Гоша. – В аптечке «Транспортёра» был. Неотъемлемый элемент боевого медкомплекта… – Деловито закончил Гоша. По моим щекам уже вовсю катили слёзы.
– Там же Даша, тварь! – в голос рыдал я, уже оставив бесполезные попытки освободиться от ремня. – Оставил бы меня лучше там, поехал бы один! – орал я на Гошу, который тем временем уже припарковался у какого-то серого, неприметного здания и заглушил мотор.
– Ты пойми же, – голос Гоши сменился на сочувствующий и понимающий, в нём вдруг не осталось и отголоска какого-то сарказма или хладнокровия, – пойми, Антоха… Ты своими глазами видел ад, видел, что творится. Даши уже нет в живых – это горькая правда. Мне приходилось терять многих друзей и родных, я столько пережил… Это нужно пережить, переплакать и идти дальше. Я тебя понимаю более, чем прекрасно, но ты бы погубил и себя, и меня, если бы мы остались в тех краях и продолжили бы бесполезные поиски. Но, увы, это была бы наша погибель без малейших шансов как найти твою Дашеньку, так и нам пережить вторую такую ночь…
– Она жива, жива, понял ты, урод! – у меня началась настоящая истерика, я крыл бойца благим матом, вновь принявшись дёргаться и вертеться, как уж на сковороде в надежде вырвать руки из железных оков умело завязанного ремня и как следует врезать бойцу по морде.
– Нет, друг, – спокойно отвечал тот, – чудес, увы, не бывает, поверь мне. Просто будь сильным, ты не один, ты нужен человечеству, поэтому единственное, что я могу тебе посоветовать – взглянуть правде в глаза, принять правду, какой бы горькой она ни была, и смириться, найти в себе силы пережить, перебороть ситуацию. Главное, не замкнуться и не сгинуть, Антоха! – Гоша положил руку мне на плечо, его голос сделался совсем мягким и был полон сочувствия. – Правда, друг, я хотел, как лучше… Дашу уже не вернуть, нет чудес на свете, нет. Есть афганцы, есть американцы, которым, единственное, что ты можешь сделать в светлую память о Даше – это отомстить, не дать им реализовать свой зверский план, вернуть жизнь целому континенту. Иначе, если сгинешь, Даша погибла зря, ты понимаешь?..