Битые козыри
Шрифт:
— Надеюсь, что Тэди доложил тебе о моем предложении, — продолжал неизвестный. — Но он так глуп, что мог все перепутать. Повторить?
— Не нужно. Какие у меня гарантии, что музыка не заиграет, когда дело будет сделано?
— Гарантия одна — успех. Твоя судьба в твоих руках. А времени у тебя достаточно. Готовься. Сигнал к действию получишь накануне. Договорились?
— Да, — сказал Гудимен.
— Завтра переведу задаток.
— А как мне связаться с тобой в случае чего? — грубо схитрил Гудимен, чтобы иметь хоть какой-нибудь козырь против зловещего клиента.
— Никаких случаев быть не может! Необходимость
Голос умолк, а в ушах Гудимена еще долго гремел металлический смех. Не раз приходилось главе синдиката прибегать к шантажу как к верному средству. Но впервые шантажировали его, и чувство, которое он при этом испытывал, было не из самых приятных. Клокотавшая в нем ярость требовала выхода, и неизвестно, чем закончился бы для Гудимена день, если бы вновь не зазуммерил на пальце перстень связи.
На этот раз возникло изображение, Гудимен увидел ухмыляющуюся физиономию Ника Бармингема. Словно почувствовав, что медлить нельзя, вице-президент поспешно доложил:
— С ногами — порядок, Нил!
Весть была неожиданной и тем более приятной. Наконец-то хоть в этом повезло. Ярость постепенно отступила, и Гудимен миролюбиво рявкнул:
— Выражайся ясней. Какой порядок?
— Нашел того мастера, который чинил Силвера.
— Привез?
— Нет, Нил, не тот случай. От того, что я его привезу, толку не будет. Операция сложная и требует лабораторных условий, которых у нас нет. Придется ехать туда.
— Куда ехать? Когда?
— Я еще не уточнял, Нил. Имел разговор только с его помощником. Завтра все уточню. Будь спокоен, Нил. Можешь свои протезы выбросить в утилизатор.
—Ну смотри, Ник! Если тебя обвели вокруг пальца, лучше бы тебе не рождаться…
— Сам отрежу свои ноги и пришью к твоим.
У Ника Бармингема были все основания гордиться своим успехом. Не зря он учился и занимал в синдикате один из самых почетных постов. Снова во всем блеске проявился его организаторский талант.
Когда все попытки найти таинственную лабораторию методом планомерных налетов кончились ничем, Ник вспомнил о, думающей машине, которой синдикат обзавелся давно, но пользовался редко. Ник поручил ей связаться с Информцентром и получить все материалы об ученых, занимавшихся в последние десять — пятнадцать лет проблемами биосинтетики и генной инженерии. Уже через пятнадцать минут ДМ стала выдавать на экран перечень фамилий и краткие аннотации отдельных работ. Перечень охватывал представителей, всех континентов и работы, имевшие очень отдаленное отношение к тому, что интересовало Бармингема. Ник внес уточнение в задание, сузил его географические рамки. «Отбирай сама, — сказал он ДМ, — мне представь только щепотку соли».
«Соли» тоже оказалось порядочно. Ник лежал на своем рабочем диване, оборудованном всем необходимым для плодотворной деятельности, и подавал команды ДМ: «Хватит! Следующий! Останови изображение! Повтори последнюю фразу. Следующий!»
На экране появлялись грловоломные формулы, в которые Ник и не пытался вникать, снимки каких-то препаратов, столь же малоувлекательные, как и формулы. Такими же удручающе непонятными были и записи лекций, докладов, рефератов. Ник прерывал их после первых же фраз. Он уже начал терять надежду, что сумеет найти нужное в этой научной галиматье, как вдруг его внимание привлек задиристый молодой
«Задача ясна по замыслу, сложна для решения, но неотделима от судьбы человечества. Примитивная, легко разрушаемая белковая ткань, которую природа, в силу своей ограниченности, выбрала для создания живой материи, должна быть заменена более совершенной синтетической тканью, не нуждающейся в сложном механизме нынешнего обмена веществ».
— Стоп! — скомандовал Бармингем. — Кто говорит? Когда? Где?
ДМ доложила, что это выступление некоего Гарри Лайта, аспиранта Северного университета на конгрессе биосинтетиков, записанное двенадцать лет назад.
— Запомни фамилию и соберешь все, что о нем известно. А пока дай продолжение его речи.
«Будущая живая материя всю энергию, необходимую для жизнедеятельности, будет получать непосредственно от солнца. Прямой фотосинтез обеспечит грядущему человечеству независимость от пищи, от дыхания, от…» Громкий смех аудитории заглушил последние слова Лайта. Но он спокойно выждал и продолжал: «Я и не ожидал от вас другой реакции. Рабы природы не смеют и думать о выходе из-под ее подчинения. Они могут только восторгаться ее мудростью и лить слезы умиления перед ее красотой. Загипнотизированные сознанием неизбежности смерти, вы страшитесь мысли о бессмертии. Между тем время революции в биологии наступает. Теоретическая возможность такой революции уже доказана. Я позволю себе привести предварительный расчет клетки… Она станет основой ткани, ничем не отличающейся от костей, сухожилий и кожи ваших рук — ничем, кроме бессмертия».
На экране появились формулы, но Ник только махнул на них рукой. Последняя фраза Лайта сняла все сомнения. Это он, и никто другой.
ДМ подала справку о Лайте. Она была немногословной. Окончив университет, от предложенных ему должностей в разных фирмах отказался. На средства отца построил лабораторию, в которой ведет работу с узким кругом сотрудников. Уже восемь лет никакой информации о полученных результатах лаборатория не выдает. По мнению специалистов, Лайт давно зашел в тупик и не хочет в этом признаваться. Косвенное подтверждение тому — полтора года назад от него ушел один из двух его помощников, Дэвид Торн, ныне — президент и прославленный руководитель научного центра «Мэшин-мен компани», «отец мими». Фамилия второго помощника — доктор Милз — фигура, известная не столько в научных кругах, сколько в политических. Он активный деятель антимилитаристского движения и находится на особом учете в соответствующих правительственных органах. Конец.
— Болваны! — прошипел Ник. — «Зашел в тупик». А руки Силвера? Сами тупицы. Он их презирает, по тому и молчит. И правильно делает. Теперь будет работать только на синдикат.
Адрес лаборатории и личный номер Лайта стали известны через пять минут. Но попытка связаться с ученым успеха не имела. Ник неизменно натыкался на бесстрастное лицо мими, который, не слушая никаких аргументов, отвечал одно и то же: «Доктор Лайт очень занят. Свободного времени для бесед не имеет».
Можно было бы, теперь уж наверняка, проникнуть в лабораторию испытанным способом и доставить Лайта в «Хе-хе». Но печальный опыт прежних вторжений и похищения Силвера предостерег Ника от этого шага. Лайт ведь не один. У него есть помощник. А что, если начать с него…