Бизнес - класс
Шрифт:
– Во-вторых, надо обсудить условия возврата двадцати пяти миллионов, что вы недоплатили компании за нефть, - продолжил Коломнин.
– Вот так просто. Пришел и забрал. Еще в Женеве увидел, какой ты ухарь. А не подумал, где я их откопаю?
– Там же, где зарыли.
Бурлюк налился нездоровой краснотой.
Подошедшая официантка водрузила на стол два горячих блюда.
– А где салаты?
– внимание Бурлюка переключилось.
– Нам до сих пор не подали холодное.
– Не подали, потому что не готовы. Как сделают, так принесу. А чем вы собственно недовольны? Вы же не
На этот раз она, надо признать, удивила и Коломнина.
– А когда ты дома по утрам одеваешься, ты трусы поверх джинсов не натягиваешь?
– ехидности Бурлюку природа отпустила полной мерой.
– А ну забрать и...
– Куда ж я их дену-то?! Остынет.
– Да хоть...
– Бурлюку очень хотелось объяснить бестолковой девахе, куда следует сунуть горячее, чтоб не остыло.
– Куда хотите.
Фыркнув возмущенно, она подхватила блюда и отошла.
– Все-таки совок, он всегда совок, - удовлетворенно прошипел Бурлюк. Так, чтобы собеседнику стало ясно: речь идет не только об официантке.
– Гляжу, в нашем нефтяном деле ты полный лох. Это надо: явился грозный аника-воин, раскопал несколько миллионов долларов недостачи и - вони поднял.
– Двадцать пять. И не недостачи, а чистой кражи. Извините, конечно, за несущественную поправку.
– А тебе, умник, не приходило в голову поинтересоваться, с чего бы это "Нафта" за столько лет не удосужилась истребовать свои "бабки"?
Коломнин насторожился: именно эта мысль его чрезвычайно занимала, и ответа на нее не нашел до сих пор.
– Так я тебе скажу: никогда не считай себя умней других. Нет там давно никаких двадцати пяти. Ты что, всерьез полагаешь, что если кто-то дает крупный кредит?...
– Беспроцентный.
– Тем более - беспроцентный. И делает это за здорово живешь?
– Не за здорово живешь, а за имя господина Фархадова.
– Положим, если б не имя, кредита бы и вовсе не было. Но - не за просто же так!
На стол были поставлены закуски.
– Теперь, надеюсь, все в порядке?
– съехидничала официантка.
– Несвежее. Вишь как заветрено, - Бурлюк приподнял листик салата, оглядел с подозрением и брезгливо опустил на тарелку.
– Не отравиться бы. Официантку как сдуло.
– Короче, чтоб знал, - десять миллионов долларов из этого кредита еще в девяносто восьмом году раздербанили на три части.
– Треть вам, - подсказал Коломнин.
– Может быть. Но это как раз не важно.
– Треть - угадаю - организатору кредита от "Паркойла". А им тогда был позвольте припомнить - господин Гилялов!
– Не будем всуе поминать громкие имена, - Бурлюк оглянулся беспокойно. Тем паче, ничего подобного я не подтверждал. Впрочем, и это не важно. Принципиально, кому ушла последняя треть.
– Вы хотите сказать, что ...Салман Курбадовичу?!
– Нет. Этого я утверждать не могу. Старикан досканально знает, как и куда пробуриться, чтобы зафантанировало. А как и через какие скважины фонтанируют деньги, - это не к нему. Все вопросы были решены с фактическим руководителем сыном его Тимуром.
И, будто сказал вещь самую обыденную, взял кончиками пальцев дольку красного перца и, поморщившись,
Коломнин почувствовал себя оглушенным. Тем более увидел - Бурлюк не врет.
– Но Тимур...Он же все силы клал на это месторождение.
– Как же, как же. Премного наслышан про стахановские его усилия. Но и о себе, как видишь, не забывал. Тем более как раз в августе девяносто восьмого после обвала так все зашаталось, что неизвестно было, чем закончится. А деньги в кармане, они всегда греют.
– И - Салман Курбадович... что, знал?
– Не думаю. Все было в руках Тимура. К чему старика посвящать? Тем паче Салман всегда, между нами, был чуток от другого мира. Он больше по части о геополитике порассуждать. Мог не понять.
– То есть Тимур, по-вашему, получается элементарный вор, который обокрал и собственного отца, и собственную компанию.
– Почему "по-моему"? Так и было. Только не надо спешить о людях думать хуже, чем они есть. Тем более о Тимуре. Видел он, что у отца деньги не задерживаются. Вот и подумал за обоих. Да и о компании побольше нашего с вами радел. Просто, в отличие от папаши, считать умел и анализировать, как другие состояния делают: не умыкнешь, не проживешь. Трубу можно было довести оставшейся пятнашкой. А уж потом, как хлынуло бы потоком, - все разом перекрылось.
– Так что ж оставшуюся пятнашку после его смерти не вернули?
– Коломнин с трудом переваривал услышанное.
– А потому что самого Тимура вскорости убили.
– Вы?!
– вырвалось у Коломнина.
– Что я? "Заказал" его, что ли?
– Бурлюк так поразился предположению, что даже не обиделся.
– Мне-то он зачем мертвым?
– А хотя бы, чтоб "трешку" эту самую не платить.
– Лох ты все-таки. "Трешку" свою он честно получил. На все документальные подтверждения имею. Да и по поставкам "левого" конденсата у нас с ним полный консенсус наметился. А "пятнашку" зажал, потому что не дурак. Тимур убит. Фархадов вовсе от дел отошел: в прострацию старческую впал. "Железку" перекрыли. Конденсат через подставные фирмы пустили. Я хоть и за рубежом сижу, но людишки-то свои повсюду сохранились. Не тупой - сразу увидел: сдувают компанию. А раз так, какого рожна каким-то аферюгам пятнадцать лимонов отдавать? Чтоб они их по карманам распихали? У меня у самого карманы имеются.
– Про то знаю. Тонкие вы, как погляжу, нефтяные люди. Только мне вот вашей утонченности не хватает. Так что не сочтите за труд - для чего вы мне всю эту сагу рассказали?
– Что ж ты такой непонятливый? У вас ведь все на Фархадове держится. Прежде, в молодости, скандалюга был известный. Многим жизнь попортил, - в словах этих легко угадывалось особое чувство. Похоже, в далекие советские времена нефтяник Фархадов не давал спокойно существовать чиновнику минтопа Бурлюку.
– Но теперь опора ваша сильно обветшала. Он ведь памятью сына живет. А ну как дойдет информация, что имя сынка в прессе опорочить могут? Ведь если с Фархадовым что случится, - а сердечко-то не вам говорить!
– заметут месторождение со свистом, так что и банку ничего не достанется. Всей стаей бросятся. Охотников на лакомый кусок ого-го! Одно его имя пока и удерживает.