Благие намерения
Шрифт:
И еще эти колотые раны на заднице!.. Честно сказать, именно они-то больше всего и раздражали Колодникова - своей непонятностью и какой-то… литературщиной, что ли?.. Ну ткнул кого-то по молодости саблей… И надо же: двадцать один год спустя те двое ловят обидчика в арке - и око за око, зуб за зуб… Прямо как в «Маскараде» у Лермонтова - тридцать лет месть вынашивал… Да и при чем тут око за око? Ему же еще и башку пробили, и ребра сломали… Шпангоуты - это ведь ребра, так, кажется?..
– Да не может быть такой фамилии… - вполголоса бухтел сидящий у
– Ну вот же написано!..
– Значит, ошиблись!..
– Леш, ты у нас грамотный… В фамилии Тюрморезова мягкий знак нужен?
Колодников прикрыл книгу и ласково взглянул сквозь очки на задавшего вопрос.
– Фамилии, - назидательно сообщил он, - подчиняются не правилам, а исключительно произволу паспортистки. Как она тебя напишет - таким на всю жизнь и останешься…
Порадовался удачному своему ответу и, придя в доброе расположение духа, вернулся к прерванному занятию. Однако Борхес сегодня точно задался целью ежестранично напоминать Алексею о колотой Борькиной заднице.
«Со стены, из генеральской оружейной коллекции выхватил саблю, - в смятении читал Алексей Колодников.
– Этим стальным полумесяцем я навеки оставил на его лице полумесяц кровавый…»
Он снял очки и, зажмурившись, ущипнул себя за переносицу.
Хорошо! Предположим, что Борька врет. За каким дьяволом это ему надо - вопрос второй… Врет. Причем достоверно, с изяществом, искажая лишь малые подробности… Скажем, вовсе не он гнался за кем-то с саблей, а за ним гнались… И случилось это не двадцать лет назад, а именно в позапрошлом году…
– Пять лимонов… - слышалось из-за монитора.
– Сроком на два месяца… Во живут люди!..
«Нет, - решил с сожалением Алексей, вновь надевая очки.
– Это уже не Борька. Это Борхес… Для Борьки получается слишком уж вычурно…»
Хм… А что если взять и прозвать электрика Борхесом?.. Вдруг да прилепится кличка?.. Хотя нет - не поймут…
А красивая, между прочим, версия - насчет вранья… Вот только старухи из нее как-то выпадают… Он же еще на старух намекал: тоже, мол, о чем-то проведали…
На секунду в расторможенном воображении возникло и вовсе дурацкое виденье: банда старух, затаившаяся в ночной арке… И та слабая ладошка, что шлепнула его по левому глазу… Тьфу, идиот!..
Алексей в сердцах захлопнул книгу.
Тут как раз настали заветные шесть часов, оба сотрудника подхватились и принялись рассовывать по ящикам стола тетрадные листки с реквизитами вкладчиков. Алексей пересел на теплый стул, и, вызвав на монитор Устав фонда, надолго выкинул из головы и Борхеса, и Борьку…
Кстати, если уж на то пошло, подзатыльники были нанесены твердой мужской рукой… Какие ж тут, к черту, старухи?..
Часам к девяти он вывел изукрашенный Устав на безмозглом лазерном принтере - жутком устройстве, имевшем обыкновение вопить по любому поводу, что у него не хватает памяти… А добавить этой чертовой железяке мозгов никто
Алексей собрал воедино красиво отпечатанные листы, потом выяснил точное время. Компьютер наверняка привирал, как всегда, минут на десять, и тем не менее можно было уже идти к директорам: отчитаться в проделанной работе и напомнить, что сегодня его обещали отпустить пораньше.
Разрумянившаяся похорошевшая секретарша ничуть на этот раз Колодникова не испугалась и с ленивой улыбкой кивнула на обитую кожей дверь. Алексей вошел, уже догадываясь, что сейчас предстанет его глазам. Так и есть. Совет директоров - гулял. Вернее уже догуливал. Дым стоял коромыслом, сияли плафоны, на столах, составленных теперь буквой "Г" (танцевали, что ли?) располагались остатки пиршества.
– А-а, Леша… - обрадовался несколько побледневший от выпитого красавец-замполит и приобнял Колодникова за плечи.
– Герой ты наш! Пострадалец за общее дело… Нет, надо тебя поощрить! Вот только разберусь с финансами - и тут же поощрю… Слушай, а давай сейчас поедем, найдем, кто там тебя бил, и-и как им вломим, а?.. Слушай, а ты где пропадал?
– Работал, - хмуро сказал Алексей.
– Ра-ботал? Ты что, с ума сошел? Да разве можно сегодня работать?.. Ты хоть знаешь, какой нынче день? Канун сорока мучеников сегодня!.. На вот, выпей…
Он оглядел разоренные столы и, ухватив ближайшую бутылку, вытряс из нее в рюмку несколько капель. Схватил другую - то же самое…
– Ну вот видишь, - ничуть не смутившись, даже вроде бы с упреком, объяснил он.
– Ничего уже и не осталось… Что это у тебя?
– Устав…
Глава совета директоров встрепенулся и как будто слегка протрезвел.
– Оставь у секретарши, - велел он.
– А то, не дай Бог, замаслят…
В углу стола книголюб-комсомолец, подперши кулаком щеку, выводил тоненько и с чувством:
– И ба-ец ма-ла-до-ой… вдруг па-ник га-ла-во-ой…
В глазах его стояли слезы.
Домой Колодников добрался неслыханно рано. Светофор в дальнем конце переулка еще работал в три цвета, стало быть, даже и одиннадцати нет. И все же перед тем, как войти в арку, очки Алексей на всякий случай снял.
Предосторожность оказалась излишней. Никем не тронутый, он благополучно достиг подъезда и набрал на ощупь код. Тоже дурь полосатая, если вдуматься! Ну вот что толку от этого кода? Тычешь-тычешь вслепую… А если бы за ним сейчас гнались?..
Он поднялся на второй этаж, с каждой преодолеваемой ступенькой чувствуя, как ощущение удачно прожитого дня вытесняется тоской и раздражением. С Александрой Колодников был в ссоре - вторые сутки друг с другом не разговаривали. Из-за чего у них вышел такой раздрай он по правде уже и не помнил. Она, наверное, тоже… Да из-за ерунды из-за какой-нибудь!..