Благие намерения
Шрифт:
– Ты что все роняешь, Андрей? После вчерашнего, что ли?
…Первой от иллюзий излечилась жена. "Ой, да брось ты, Лара! Тоже нашла звезду театра! Вбегает в бескозырке: "Товарищ командир, третий не отвечает!" Вот и вся роль. Ты лучше спроси, сколько эта звезда денег домой приносит…"
…Менялась репутация, менялся характер. Андрей и раньше слыл остряком, но теперь он хохмил усиленно, хохмил так, словно хотел утвердить себя хотя бы в этом. Шутки его, однако, из года в год утрачивали остроту и становились все более сальными…
…Машинально
– Нет, мужики, что ни говорите, а Грузинов ваш - редкого ума идиот! Я в оперетте работал, в тюзе работал - нигде больше щиты на ножки не ставят, только у вас…
…Сегодня утром он нашел на столе записку жены, трясясь с похмелья, прочел - и остался почти спокоен. Он давно знал, что разрыв неизбежен. Случилось то, что должно было случиться…
Но вот пронесли этот безобразный розовый венок, и память предъявила счет за все. Она словно решила убить своего хозяина…
Монтировщики разбирали павильон, профессионально, без суеты раскрепляли части станка, перевертывали щиты, выбивали из гнезд трубчатые ножки. Громоздкие декорации к удивительной печальной сказке со счастливым, неожиданным, как подарок, концом; сказке, в которой Андрей когда-то мечтал сыграть хотя бы маленькую, в несколько реплик, роль…
Все! Нет больше Андрея Склярова! Нету! Истратился! Это не павильон - это разбирали его жизнь, нелепую, неполучившуюся.
Андрей уронил молоток и побрел со сцены с единственным желанием - уйти, забиться в какую-нибудь щель, закрыть глаза и ничего не знать…
Он пришел в себя в неосвещенном заброшенном "кармане" среди пыльных фанерных развалин, а прямо над ним, лежащим на каменном полу, парил огромный синий одуванчик, слегка размытый по краям овал неба, проталина в иной мир.
Девушка вскинула голову и чуть подалась вперед, всматриваясь во что-то невидимое Андрею, и он в который раз поймал себя на том, что невольно повторяет ее движения.
Наверное, что-нибудь услышала. Звук оттуда не проникал - кино было в цвете, но немое.
Девушка спрыгнула с крылечка, и ему пришлось подняться с трона и отступить вправо, чтобы не потерять ее из виду. Теперь в окошке появилась синяя излучина реки на горизонте, а над ней - крохотные отсюда (а на самом деле, наверное, колоссальные) полупрозрачные спирали: то ли дома, то ли черт знает что такое. Населенный пункт, скорее всего.
Прямо перед Андреем лежала очищенная от травы площадка, издырявленная норами, какие роют суслики. Он-то знал, что там за суслики, и поэтому не удивился, когда из одной такой дыры, прямо из-под ног девушки, выскочили и спрятались в соседней два взъерошенных существа - этакие бильярдные шары, из которых во все стороны беспорядочно торчат проволочки, стерженьки, стеклянные трубочки.
Когда они так побежали в первый раз, он даже испугался (не за себя, конечно, - за нее), а потом пригляделся - ничего, симпатичные зверушки,
Земля возле одной из норок зашевелилась, начала проваливаться воронкой, и три "ежика" вынесли на поверхность второй красный обломок, девушка схватила его; взбежав на крыльцо, наскоро обмела и попробовала приложить к первому. Обломки не совпадали.
Он вдруг понял, что у нее получится, когда она подгонит один к другому все осколки, и беззвучно засмеялся. Современный Андрею красный кирпич, ни больше, ни меньше. С дырками.
"Ах, черт!
– развеселившись, подумал он.
– Этак они и мой череп ненароком выроют… Йорик задрипанный!"
Все шло как обычно. Каждый занимался своим делом и не мешал другому: девушка, склонив голову, старательно отслаивала от обломка зернышки грунта, Андрей - смотрел.
Странное лицо. И даже не определишь сразу, чем именно странное. Может, все дело в выражении? Но выражение лица меняется, а тут что-то постоянное, всегда присущее…
Андрей попробовал представить, что встречает эту девушку на проспекте, неподалеку от театра - и ничего не вышло.
Тогда он решил схитрить. Как в этюде, допустим, что перед ним никакое не будущее, а самое что ни на есть настоящее. Наше время. Допустим, стоит где-нибудь в степи экспериментальный коттеджик, и девушка-программист испытывает автоматические устройства для нужд археологии. За контрольный образец взяли красный облегченный кирпич, раздробили…
Андрей почувствовал, что бледнеет. Мысль о том, что девушка может оказаться его современницей, почему-то сильно его испугала.
В каменном мешке время убывало стремительно. Хорошо, что он взглянул на часы. Пора было возвращаться. Там, за кипой старых щитов, его ждал мир, в котором он потерпел поражение, в котором у него ничего не вышло…
"Ствол" был уже освещен. Андрей дошел до развилки, услышал голоса и на всякий случай спрятался в еще один темный "карман", где чуть было не наступил на лицо спящему Васе-Мише.
Те, что привели и положили здесь Васю-Мишу, заботливо набросили на него из соображений маскировки тюль, который теперь равномерно вздувался и опадал над его небритой физиономией.
Все это Андрею очень не понравилось. Бесшумно они тащить Васю-Мишу не могли, значит, были и шарканье, и смешки, и приглушенная ругань, а Андрей ни на что внимания не обратил.
"Глухарь!
– в сердцах обругал он себя.
– Так вот и сгорают…"
Голоса смолкли. Андрей осторожно перешагнул через Васю-Мишу, выглянул в "ствол" и, никого не увидев, направился к выходу на сцену.
"Плохо дело… - думал он.
– Если я случайно наткнулся, то и другой может. А там - третий, четвертый…"
Чудо исключало компанию. В каменной коробке мог находиться только один человек - наедине с собой и с этим. Андрей представил на секунду, как четверо, пятеро, шестеро теснятся словно перед телевизором, услышал возможные реплики и стиснул зубы.