Благие намерения
Шрифт:
– Ну вот чего бы проще?
– спросила она, с трудом сдерживая раздражение.
– Взять и явиться в Турклу! Нет, послал другого, лишь бы самому не высовываться…
– Может, оно и правильно… - заметил Ар-Шарлахи, поигрывая золотой монетой с профилем Улькара.
– Зачем зря рисковать?..
Монета все время ложилась на ладонь профилем вверх. Ну никуда не денешься от непостижимого и бессмертного… А, нет! Наконец-то легла вязью и молнией.
– Ну хорошо… - сказал он, пряча монету.
– Допустим, нашли мы Шарлаха, и я иду
– Объясню как-нибудь… - Алият нахмурилась и очень медленно стала свертывать карту.
– Надо же, как не повезло! Загляни я к перекупщику на второй день, как раз бы и встретилась с этим… посланным… А в общем-то все не так уж и плохо! Раз покупает судно, значит, вскрыл клады. Там его и надо искать…
Где именно, она не уточнила, да Ар-Шарлахи и не рвался особенно выяснять местоположение разбойничьих сокровищ. Опасные это знания.
Чья-то уверенная рука постучала в дверь каюты.
– Кто бы ты ни был…
Колыхнув просторными белыми складками плаща, вошел Лако, уже одетый по-кочевому. Был он явно чем-то озабочен.
– Когда уходим?
– Завтра утром, - сказал Ар-Шарлахи.
– Сегодня ночью!
– бросил Лако.
Ар-Шарлахи и Алият вопросительно на него посмотрели.
– Пришла каторга из Зибры, - пояснил он.
– За тобой три каравана отряжают. Один пойдет на Пьяную тень, а два - сюда, в Турклу… - Лако хмыкнул и с уважением посмотрел на Ар-Шарлахи.
– Ну, такого еще не было, чтобы ради одного разбойничка весь флот поднимали!..
– Ты это точно знаешь?
– упавшим голосом спросил Ар-Шарлахи.
– У меня в Зибре, - веско изронил Лако, - писаришка один куплен. Так вот, позавчера туда поступил приказ именем государя. Сегодня утром должны были огласить. Они бы и вчера вышли, просто ничего готово не было, врасплох их застали…
Лако приостановился и вновь принялся озадаченно разглядывать Ар-Шарлахи.
– Ох скрываешь ты от меня что-то, - лениво упрекнул он.
– Из-за двух кораблей и налета на Ар-Мауру такую суматоху затевать не будут. Да еще и именем государя!..
– Ну, тебе-то переиграть не поздно, - буркнул Ар-Шарлахи.
– Если передумал, я не держу…
Лако усмехнулся:
– Обижаешь…
Снова принял озабоченный вид, помолчал. Должно быть, у него была припасена не одна только эта новость.
– Так что уходить надо в ночь… - кашлянув, повторил Лако.
– А то завтра отсюда все брызнут врассыпную. Не у меня у одного в Зибре писаришка куплен…
Досадливо скривился и почесал бровь. Видя его колебания, Ар-Шарлахи и Алият тревожно ждали, чем он еще их обрадует.
– Ну, в общем, так, - сказал Лако.
– Там в кофейне народ собрался… Поговорить с тобой хотят, вина выпить…
– Что за народ?
– Н-ну… Народ свой, проверенный. Кто из Харвы, кто из Кимира… Я ж говорю: не у одного у меня в Зибре писаришка-то куплен… Словом,
Ар-Шарлахи с сомнением посмотрел на Алият. Та была не на шутку испугана. Кофейня - заведение чисто мужское. А уж что может учинить подвыпивший и никем не останавливаемый Ар-Шарлахи, ей было даже как-то жутко представить.
Когда на стертом подошвами каменном крылечке печально известной кофейни «Черный кипарис» появился хозяин, толстый ленивый кимирец, и прицепил к наклонно торчащей жердинке ярко-голубой, словно из рассветного неба вырезанный лоскут (что означало: «желанные гости»), мостовая перед кофейней быстро опустела. Никому из обитателей Турклы не стоило объяснять, о каких именно гостях идет речь в данном случае. Даже нищий в ослепительно белых лохмотьях, маячивший неподалеку, счел за лучшее убраться подальше к перекрестку, откуда, впрочем, продолжал искоса наблюдать за сбором «желанных» гостей. Каждого из них он угадывал с первого взгляда. Гость, прибывший последним и сопровождаемый задирой Лако, был ему незнаком, а стало быть, не мог оказаться никем иным, кроме Шарлаха.
Наблюдать за кофейней дальше было бессмысленно, да и опасно, поэтому нищий повернулся и заковылял по узорно вымощенной розово-серым гранитом улице к дому ростовщика Рейиза, не без корысти оповещавшего Зибру о здешних делах и содержавшего для этой цели довольно значительную шайку соглядатаев, в число которых входил и сам нищий.
Завтра с почтовой каторгой в Зибру наверняка отправится послание о том, что главари (имена прилагаются) собрали совет в «Черном кипарисе», а стало быть, жди событий…
В кофейне, однако, соблюдая приличия, к делу приступать не спешили. В чинном молчании неспешно выпили по чашке, потом потолковали о ветрах, о ценах на провиант, о девочках из Харвы, выставленных сегодня на Желтом рынке, и лишь после этого разговор как бы сам собою зашел о том, ради чего все и собрались.
– Времена трудные, чего там… - степенно говорил сухощавый сутуловатый главарь, слегка похожий на покойного Рийбру.
– Так вроде бы оно и ничего, а посмотришь: трудные… Непростые… Улькар вот, говорят, указ написал, что грабежа больше нет. Спасибо ему… Кораблей у державы поубавилось: опять же нам вольготней… Зато торговлишкой теперь мало кто промышляет. Здесь еще ладно, а вот к северу - пусто…
– Мелких купцов, считай, не стало, - гулко кашлянув, басом промолвил другой, плотный, непомерно широкий, с массивной серебряной заколкой на плече в виде атакующего скорпиона.
– Малые тени обнищали вконец, что с них возьмешь!.. А купец побогаче в одиночку не ходит, в караваны сбивается, охрану нанимает… С одним-то корабликом разве караван разобьешь!..
Ар-Шарлахи молчал угрюмо, лишь изредка приподнимая нижний край повязки и прихлебывая вино. Наверное, разумнее было бы взять кофе, но этого напитка он терпеть не мог с детства.