Благодать
Шрифт:
Я стал рассматривать библейский колледж как своего рода академию.
Вест Пойнт для человеческого духа. Оба заведения требовали аккуратнее заправлять постель, носить волосы короче и вести себя дисциплинированнее, чем это было заведено в других школах. Если мне это не нравилось, то я мог пойти куда-нибудь еще. Оглядываясь назад в прошлое, могу сказать, что меня больше всего раздражала попытка администрации библейского колледжа соотносить свои правила с законом Божиим. В книге правил поведения толщиной в шестьдесят шесть страниц (мы шутили, что в ней на каждую книгу Библии приходится по странице) и в церковных службах деканы и профессора тщательно старались обосновать каждое правило библейскими принципами. Я кипел от возмущения по поводу их
Мне не удалось найти в Библии ни единого слова по поводу рок-музыки, длины юбок или курения сигарет, а запрет на употребление алкоголя ставит нас на сторону Иоанна Крестителя, но не Иисуса. Однако администрация этой школы делала попытку обоснованно представить все эти правила как часть Евангелия. Субкультура смешалась с Благой вестью Господа.
Следует пояснить, что теперь я во многом благодарен той суровости фундаментализма, которая, возможно, спасла меня от многих неприятностей. Строгий авторитаризм держит человека в рамках. Мы могли сбежать в кегельбан, но нам бы никогда не пришло в голову прикоснуться к спиртному или — ни за что на свете! — к наркотикам. Хотя я и не могу найти в Библии ничего против табакокурения, я рад, что фундаментализм отпугнул меня от этого, еще до того, как начальник медицинского управления произнес свою замечательную речь.
Короче говоря, у меня нет претензий к этим частным правилам, но есть претензии к тому, каким образом они преподносились. У меня было постоянное удручающее ощущение, что следование этому надуманному кодексу поведения было способом удовлетворить Бога — более того, заставить Бога полюбить меня. Мне потребовались годы, чтобы освободить Евангелие от субкультуры, в которой я впервые с ним столкнулся. К сожалению, многие из моих друзей оставили эти попытки, так никогда и не придя к Иисусу, поскольку мелочность церкви закрыла им путь.
Я колеблюсь, писать ли мне об опасностях законничества в то время, когда церковь и общество кренятся в противоположных направлениях. И в то же время я не знаю ничего, что представляло бы большую угрозу для благодати. Законничество может «функционировать» в таких заведениях, как библейский колледж или академия. В мире не-благодати искусственно выстроенная стыдливость обладает заметной силой. Но есть и плата за это, неоценимая плата: не-благодать не действует во взаимоотношениях с Богом. Я пришел к выводу, что законничество с его стремлением к ложной непорочности, нужно рассматривать как разработанную схему для избегания благодати. Можно знать наизусть закон, не понимая его сути.
У меня есть друг, который пытался помочь одному человеку средних лет преодолеть его неприязнь по отношению к церкви, вызванную в его случае слишком строгим воспитанием в католической школе: «Вы действительно собираетесь позволить нескольким маленьким старым монашкам, одетым в черно-белые одеяния, не дать вам войти в Царство Божие?» — спросил мой друг. Как это ни трагично, для многих ответ — да.
Когда я изучаю жизнь Иисуса, один факт постоянно удивляет меня. Злейшими врагами Иисуса была та группа людей, на которых он больше всего был похож, по крайней мере, с внешней стороны. Ученые соглашаются с тем фактом, что Иисус очень подходил под образ фарисея. Он почитал Тору, или Моисеев Закон, цитировал фарисейских лидеров и часто принимал их сторону в публичных дискуссиях. И все же, Иисус избрал фарисеев мишенью своих самых жестких обвинений: «Змеи! — называл он их. — Порождения ехиднины! Безумные! Лицемеры! Вожди слепые! Окрашенные гробы!»
Что спровоцировало такие взрывы эмоций? У фарисеев много общего с теми, кого сегодня пресса назвала бы библейскими
Яростное недовольство Иисуса фарисеями показывает, насколько серьезно он воспринимал ядовитую угрозу, исходящую от законничества. Эти опасности неуловимы, скользки, их трудно идентифицировать, и я перерыл весь Новый Завет в их поисках, особенно одиннадцатую главу Евангелия от Луки и двадцать третью главу Евангелия от Матфея, где Иисус оценивает фарисеев с точки зрения морали. Я упоминаю здесь об этом, потому что, по моему мнению, законничество в двадцатом веке представляет такую же большую угрозу, как и в первом. Законничество теперь принимает формы, отличные от тех, в которых оно проявлялось, когда я был ребенком, но оно ни в коем случае не исчезло. Прежде всего, Иисус осуждал законников за ориентированность на внешние детали: «Ныне вы, фарисеи, внешность чаши и блюда очищаете, а внутренность ваша исполнена хищения и лукавства», — говорил он. Выражение любви к Богу со временем превратилось в средства, чтобы произвести впечатление на других. Во времена Иисуса религиозные люди старались выглядеть изможденными и голодными во время коротких постов, проповедовали с размахом и носили повязки со словами из закона.
В своей Нагорной проповеди Иисус обличал мотивы, стоящие за этим, казалось бы, безобидным поведением: «Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою. У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая твоя рука не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно. И когда молишься, не будь как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне».
Я видел, что происходило, когда христиане игнорировали заповеди Иисуса. Например, церковь, в которой я состоял в детстве, организовывала ежегодный сбор пожертвований для миссионерских организаций, находившихся за рубежом (Да, это та самая церковь, которая не принимала чернокожих. Мы тратили более ста тысяч долларов в 50-х, 60-х годах, чтобы посылать миссионеров к людям с другим цветом кожи, но сами не пускали их на порог.). С кафедры пастор называл имя каждого сделавшего взнос и пожертвованные суммы: «Мр. Джонс, пятьсот долларов… и, вы только послушайте — семья Сэндерсон, две тысячи долларов! Хвала Всевышнему!» Мы все аплодировали и отвечали: «Аминь». Семья Сэндерсон сияла от удовольствия. В детстве я страстно желал такого публичного признания, не ради того, чтобы развивать миссионерскую деятельность за границей, а ради того, чтобы получить одобрение и овации. Однажды я вытащил перед аудиторией большой мешок мелочи, и я никогда не чувствовал себя более праведным, чем в тот момент, когда пастор остановил свою речь, подозвал меня и помолился над моей мелочью. Я получил свое вознаграждение.
Это искушение существует и по сей день. Когда я вложил существенную сумму в одну некоммерческую организацию, ее члены включили меня в совет директоров, выделив мое имя в информационном бюллетене. Я получал специальные письма, которые, как меня заверили, отправлялись только элитной группе вкладчиков. Должен признаться, что я наслаждался льстивыми письмами и подарками, сделанными в знак признательности. Они позволяли мне чувствовать себя значительным и праведным до тех пор, пока я вновь не обратился к Нагорной проповеди.