Благородна и благочестива

Погожева Ольга Олеговна

Бианка рассмеялась, покачала головой.

– Дитя! Ты непосредственна и прямолинейна, прямо как твой… Камилла, – взяла себя в руки Бианка. – Я уже объясняла: браки в благородных семействах свершаются не по любви. Это сделка, а толку от бедного рода не то ллеев, не то пэров никакого. Ни земель, ни крови, ни денег.

– Но ведь кровь важнее! – вспыхнула дочь Рыжего барона. – Особенно, когда за магию речь! Да и вымерли эти роды, по вашему же рассказу судя – так чего их держаться?..

Бианка посмотрела на неё долгим и странным взглядом, даже Одетта оторвалась

от книги, нерешительно стрельнув взглядом от матери к подруге.

– Вот и твой отец так же говорил, – только и обронила Бианка Ватерлисская, отворачиваясь к окну.

Пейзаж за оконцем экипажа постепенно менялся: вместо безбрежных полей да холмистых долин – пролески, каменистые склоны да прохлада, всё усиливавшаяся с отдалением от жаркого побережья.

– Накинь, – Бианка протянула Камилле шерстяную накидку с рукавами, проследила, чтобы Одетта отложила чтение да оделась тоже. – К третьему рассвету, если поторопимся, уже въедем во владения Эйросских ллеев. В Эйросских горах всегда прохладнее, чем в долине.

– У нас и горы есть? – оживилась Камилла.

– И озёра, и леса, – подтвердила ллейна Бианка. – Полей не так много: почва камениста, растёт неохотно. Если бы ллей Тадеуш не запустил хозяйство – верно, и земледельничество удалось бы поправить.

– Мой дед совсем нас не ждёт, – задумалась Камилла. – А что же регент королевский?

– Вероятно, тоже не обрадуется, – сухо ответила Бианка. – Потому его величество и отправил меня – ллей Корнелиус может отказать в приёме тебе и наречь самозванкой, но со мной вынужден будет посчитаться.

– А указ? – удивилась Камилла. – Его величество письмо же передал? И ему не поверит?

– Письму – поверит. Но так ли сложно «потерять» письмо, дитя мое? Или случайно заточить гостью в подземельях? И потом развести руками, мол, не появлялась такая на пороге, в первый раз слышу? Его величество не доверяет никому, и правильно делает.

– А вам – доверяет?

Вместо ответа ллейна Бианка бросила на дочь беглый взгляд, надела зачем-то бархатистые перчатки и потянулась к дамской сумочке, с которой никогда не расставалась. Как знала Камилла, придворные дамы в таковых носили или пудру, или благовония, или тайные письма, или прочие женские хитрости.

Ллейна Бианка достала амулет стихий.

Камилла даже ахнула: гладкий белый камень, который Родрег заточил в пол главной залы дворца, лежал сейчас на ладони у наследницы рода Ватерлисских, и переливался двумя цветами: зелёным и золотистым.

Одетта глянула расширившимися глазами на мать, на гладкий сверкающий камень, сглотнула и закрыла книгу.

– Двухцветный, – совладала наконец с удивлением Камилла. – Это, выходит?..

– Кровь его величества и кровь старшего советника, – кивнула ллейна Бианка. – Мага земли и мага воды. Его величество Родрег не сказал мне, как добыл кровь Салавата, но, верно, король ещё в силе, раз провернул такое. Когда доберёмся в Эйросский замок, следует незаметно от регента пополнить амулет также и кровью мага огня.

– Моего безумного деда, – педантично уточнила Камилла. – А дальше что?

– А дальше,

дитя, нам придётся лишь полагаться на милость Отца Небесного, – пряча амулет в тряпицу, а затем и в сумочку, ответила Бианка. Сняла перчатки, также складывая внутрь. – Его величество сказал, что Тадеуш перед постигшим его несчастьем сообщил ему, будто разгадал тайну рода Ватерлисских. И что сумеет добыть кровь мага воздуха. А это значит, что впервые за последние века мы сумели бы создать истинный амулет стихий! – ллейна Бианка даже чуть порозовела от волнения. – И найти наследника престола, если он ещё жив! С этим амулетом сильный маг сумеет заглянуть и в прошлое, и в будущее, разбить любые чары, разогнать любого врага! Если бы только твой дед вспомнил…

– Задача усложняется, – кисло подметила Камилла. – Отобрать замок у регента, навести там порядки, а заодно пробудить в дедуле память, если там ещё что-то осталось, и узнать, где найти мага воздуха.

– Это не всё, – удивилась Бианка. – Затем следует отыскать мага воздуха, пролить его кровь на амулет, и доставить его обратно во дворец. Времени у нас мало…

– Ну, как всегда.

– …а ллей Салават, если обнаружит, что мы забрали амулет, придёт в ярость. Потому что если и есть в мире что-то, что ему по-настоящему дорого, так это амулет стихий.

– Не престол? – на всякий случай уточнила Камилла.

– Не престол, – убеждённо ответила Бианка. – Престол он бы мог забрать себе годы назад, устранив Родрега и Тадеуша. И сил, и влияния у Салавата бы хватило. Но раз не сделал этого тогда, значит, главная цель его – не престол. Салават, пожалуй, сильнейший из трёх оставшихся магов, и посвятил многие годы на изучение стихий. Ему нужно нечто большее, чем деньги и власть. Этого у него и так в избытке.

– Но и от престола он не откажется, – дёрнула щекой дочь Рыжего барона. – Просто торопиться ему ни к чему: наследника нет, дед обезумел, он теперь единственный пре-тен-дент. А тут я.

– А тут ты, – мягко согласилась Бианка. – Твоя кровь ему не нужна, а твоё посягательство на трон – высшая степень наглости. Я понимаю Салавата: он раздражён.

– Когда мэм Фаиль раздражался, то сквернословил и швырялся деревянной утварью, – задумчиво проронила Камилла. И пояснила, – чтоб не попортить глиняную да стеклянную. А светлый ллей Салават – человек по всем законам воспитанный. Лишь кланяется учтиво да убийц с отравами посылает.

Бианка помолчала.

– Маги воды не могут убивать, – наконец тихо отозвалась она. – Их стихия – это исцеление. Но чужими руками действовать ничто не мешает.

Ллейна Одетта давно уж не читала: тряская дорога, интересная беседа да сгущавшиеся сумерки не позволяли должным образом погрузиться в мир дворцовых премудростей да хозяйственного планирования. По правде, от долгого и трудного пути устала даже Камилла: тело затекло, голова уже побаливала от постоянной тряски, темы для разговоров исчерпаны, а короткие стоянки для справления нужд убедили дочь Рыжего барона в том, что и нянька с пэром Нильсом держатся лишь на честном слове, а пэра Эдна – из чистой гордости.