Благородная воровка
Шрифт:
Лучше быть прямолинейной, решила она.
– Лорд Норвуд, я полагаю, что было бы лучше, если бы нас больше не видели вместе, – сказала она твёрдо. – Люди начинают строить догадки, а поскольку между нами не может быть никакой связи, лучше сразу в корне пресечь такие предположения. Вы согласны?
– Хм, действительно, – согласился лорд Норвуд, глядя куда-то или на кого-то, но не на Кит.
– Мне жаль, – пробормотала Кит.
– А, да.
– Я не хотела расстраивать вас. Я ведь не расстроила, правда? – настойчиво добивалась ответа Кит.
– Хм? Что? – Томас мельком взглянул
Кит почувствовала лёгкое раздражение.
– Тогда это всё, что я хотела вам сказать, – она встала, чтобы уйти.
Он вскочил, удивлённый:
– О, что, наш танец? Я готов.
– Томас! – прошипела она.
Он стоял с озадаченным видом.
– Я не собираюсь танцевать с вами!
– Нет?
– Нет. Нас больше не должны видеть вместе, вы понимаете?
Он моргнул.
– Значит между вами и мной, э, ничего …
Он выглядел растерянным.
– Никаких отношений между нами, – сказала Кит жёстко.
– О. Никаких отношений. Вы уверены?
Кит решительно кивнула.
– Совершенно уверена. Мне жаль, и я не хочу ранить ваши чувства, но думаю, лучше быть честной.
Он кивнул в ответ.
– Да, честной, конечно, хорошо.
Он собрался уйти. Кит, поколебавшись, взяла его за руку и прошептала:
– Если это вас как-то утешит, скажу: у меня нет никакого наследства.
– О? Нет? Какая жалость.
Его взгляд был сосредоточен на чём-то по ту сторону залы. Что это? Тактика спасения своего самолюбия, удивлялась Кит?
– Да. У меня нет наследства, и вообще никаких денег.
– А-а.
Он рассеяно кивнул, всё ещё глядя куда-то через залу.
Кит впилась в него взглядом. Он ничего не слышал из того, что она говорила.
– Да, я бедная неизвестная авантюристка, я здесь, чтобы обмануть вас всех. Я думаю, вы должны знать.
Томас оглянулся на неё и рассеяно улыбнулся:
– Хорошо, всё в порядке. Если не возражаете, я оставлю вас.
Он поклонился и поспешил прямо к мисс Лютенс.
Кит смотрела ему вслед немного раздражённая, немного позабавленная. После всех её опасений задеть его самолюбие… У болвана, очевидно, не было никаких чувств, которые можно было задеть.
О, ну ладно, она достигла своей цели. Томас вышел из игры, и больше нет никаких причин, по которым мисс Кэтрин Синглтон представляла бы интерес для его дяди Сторожевого пса. Он, вероятно, займётся теперь мисс Лютенс.
Превосходно. Теперь ей никогда не нужно будет говорить с мистером Девенишем. И ей не надо будет вальсировать с ним. Очень хорошо. Она действительно рада этому. Она на самом деле очень рада этому.
Но по какой-то неизвестной причине у неё вдруг разболелась голова. О, это из-за мерзкой ратафии [12] , решила она. Она не должна была её пить. Она ей не годится. Она совершенно ей не годится.
Серая маслянистая вода вяло хлюпала о причалы и о корпуса судов, стоящих на якорях. Пронзительно кричала одинокая чайка, кружившая в свинцовом небе. Прохладный, слегка влажный ветер, дувший
12
Миндальный ликёр; наливка, приготовленная на фруктовых косточках (вишнёвых, абрикосовых или персиковых).
Это злоухание смешивалось с другим, более близким запахом – запахом горящей смолы, дыма, сжигаемого мусора, капустного супа, резкого смрада Темзы, отходов, сброшенных в реку, гниющей рыбы, всеохватывающего человеческого зловония, слабого, но отчётливого аромата специй, долетавшего со стоящего невдалеке торгового судна.
Хьюго сузил глаза и, вдохнув всей грудью, окунулся в смешение ароматов. Это было так знакомо.
Одним вдохом он перенёсся на двадцать с лишним лет назад, когда его, десятилетним дрожащим мальчиком с узелком одежды в руке, бросили на борту судна. Мальчик из Шропшира, который даже ни разу не плавал в лодке, не говоря уже о том, чтобы плавать в море на больших кораблях.
Слуга, которому было поручено доставить его к владельцу судна, был добрым человеком, он ласково похлопал его по плечу, неловко проговорив:
– Это ненадолго, молодой хозяин. Вы оглянуться не успеете, как вернётесь, я уверен, весь такой большой и сильный, настоящий моряк.
И потом мальчика Хьюго отвели вниз, в место, где всё стонало и хрипело, как живое существо. Место, в котором было темно, и которое поднималось и опускалось под его ногами. Место, которое воняло скипидаром и телами мужчин, мывшихся не чаще раза в год. Да, он никогда не забудет ни этот запах, ни скрип дерева, ни ритмичные удары волн.
Хьюго двинулся дальше, с неосознанной ловкостью перешагивая через верёвки и обходя лужи с рыбьими кишками. Это место теперь не пугало его. Он больше не был десятилетним мальчиком. Он теперь был сам себе хозяин.
В некоторых доках бурлила жизнь, некоторые были пустынны. Нищие, скрывающиеся в тени бандиты, калеки с мучительной завистью наблюдали за моряками на судах. Краем глаза Хьюго уловил быстрое движение: крыса юркнула от одной щели к другой, – и подавил дрожь. Мало что в жизни могло его испугать, но крыса была одной из тех тварей, что он не выносил, и отвращение к которым он так и не сумел преодолеть. У него до сих пор оставались шрамы от их укусов, которые он ещё мальчиком получил на корабле.
Он приблизился к большому складу и, войдя внутрь, кивнул, как старому знакомому, человеку, охранявшему вход. Поднявшись по лестнице на один марш, Хьюго вошёл в контору.
Большой дородный мужчина поднялся, чтобы приветствовать его:
– Мистер Девениш, сэр, до чего ж приятно видеть вас. Садитесь, садитесь! Почему вы не послали за мной, сэр, я бы...
Хьюго взял протянутую руку и тепло потряс её:
– Патчетт, ты же знаешь, я всё-таки моряк. Мне время от времени нравится чувствовать палубу под ногами и вдыхать запахи моря, – он усмехнулся. – Хотя, полагаю, навряд ли этот воздух можно назвать морским.