Благородное сердце
Шрифт:
– Отец учит вас писать алфавит. Как только вы будете знать буквы, вы сможете начать учиться чтению. Вам известно значение этого слова?
Он кивнул:
– В древности наши соплеменники использовали саги, чтобы записать то, что должно было передаваться из поколения в поколение. Потом появились священники. Они научили мой народ письменности и рассказали о вашем христианском Боге.
– Значит, вы – христианин?
Он пожал мощными плечами:
– У нас на Драугре своя религия. Это смесь вашего христианства и нашей
– Понятно.
Хотелось расспросить Лейфа еще об острове, на котором он жил, но время было позднее. К тому же Криста видела, что Лейф смотрит на нее горячим взглядом, и это ее нервировало.
– Уже за полночь, – сказала она. – Думаю, нам обоим пора в постель.
Он прищурил синие глаза:
– Ах, леди, как пожелаете. Мне хотелось бы этого больше всего.
Криста не успела быстро отойти от него и внезапно оказалась в его объятиях. Она изумленно открыла рот, когда его губы накрыли ее губы. Она была слишком потрясена, чтобы сразу же оттолкнуть Лейфа. Потом жар его поцелуя, скольжение его языка по ее губам, побудившее раскрыть их, разожгли жаркую волну, которая лишила ее самозащиты.
Губы его были нежными, но твердыми, когда касались ее губ, и глаза Кристы закрылись сами собой. Биение сердца ускорилось, от прикосновений его крепкого тела под материалом корсажа затвердели соски, а кости, казалось, начали плавиться в его объятиях.
А потом его руки двинулись вниз, по бедрам, пока не накрыли ягодицы поверх платья, и глаза Кристы распахнулись.
Она стала вырываться, упираясь ладонями в грудь, твердую, точно гранит, и попыталась оттолкнуть его. С явной неохотой Лейф завершил поцелуй за мгновение до того, как в кабинет вошел отец.
Дыхание Кристы было прерывистым, она чувствовала, как щеки заливает румянец. Отец посмотрел сначала на одного, потом на другого, и брови его слегка приподнялись.
– Я пришел проверить, что делает Лейф, – сказал он Кристе, – сказать ему, что пора ложиться спать.
Криста покраснела сильнее.
– Да, я пыталась сказать ему то же самое. – Она не отрывала взгляда от отца. – К сожалению, Лейф понял меня неправильно.
Брови профессора взлетели еще выше, когда стало понятно, что дочь имела в виду.
– Мне хотелось бы знать, что вы говорите отцу. – Взгляд Лейфа пригвоздил ее к месту.
– Я рассказала ему, что произошло, что вы неверно поняли то, что я пыталась сказать.
– Да, – согласился профессор, заговорив на языке Лейфа. – Моя дочь просто пыталась сказать, что вам и ей следует идти спать.
Глаза Лейфа снова сверкнули.
– Именно это она и сказала. Значит, здесь существует обычай предлагать гостю свою дочь?
– Нет! – хором ответили отец и дочь.
Отец кашлянул.
– Мы оба хотели сказать, что уже поздно и что в это время все должны идти спать.
Выражение лица гостя изменилось.
– Прошу прощения,
– Я уверен, что у вас не было такого намерения, Лейф.
– Признаюсь, что был бы рад, если бы она переспала со мной. Любой мужчина видит, что она – красивая и страстная женщина. Когда я научусь вашему языку и вашим обычаям и смогу действовать самостоятельно, может быть, я сделаю вам предложение насчет нее.
Криста подавила вздох удивления, а отец издал странный звук, напоминающий стон больного. Казалось, он искал и не находил подходящие слова.
– Д-да, мы благодарны за ваш интерес, Лейф, но, по-моему, у Кристы есть свои планы.
– Она – ваша дочь. Ваше дело решать, что для нее лучше. Только сейчас время для этого неподходящее. Мне нечего предложить и нет возможности ее содержать. Когда придет время, мы, наверное, вернемся к этому разговору.
Отец взглянул на дочь, нуждаясь в поддержке, но Кристе ничего не пришло в голову.
– Прошу прощения, – сказал отец. – Не думаю, что время что-то изменит.
Лейф напрягся.
– Увидим, – просто ответил он.
Криста посмотрела на отца и заставила себя улыбнуться.
– Идемте, отец. Она взяла отца под руку и повела к двери. – Спокойной ночи, Лейф, – сказала она, старательно удерживая улыбку на лице, и пропала за дверью.
Кончилась одна неделя, началась другая. Криста редко видела Лейфа, который скрывался с раннего утра до позднего вечера в кабинете отца. Они даже ели там. Отец, вероятно, пытался оградить Кристу от присутствия Лейфа за столом с его неумением вести себя цивилизованно.
Профессор внимательно присматривался к Лейфу.
– Это просто удивительный человек, – с гордостью объявил он однажды утром, когда Криста собиралась отправиться на работу. – У меня еще никогда не было более целеустремленного ученика. Его ум остер как бритва, а память на слова изумительная. В течение дня ему удается проделать всю работу, какую я ему задал, и выучить целый список совершенно новых английских слов.
Криста видела, как усердно работал Лейф. Он оставался в кабинете допоздна, когда весь дом уже спал, и вставал утром раньше остальных. Он был чист, но теперь он освобождал ванную комнату задолго до того, как Криста вставала.
В течение недели профессор дважды сопровождал Лейфа к Стивену Уорду на примерки одежды. Как и было обещано, одежду доставили поздним вечером следующего понедельника. Как только ее привезли, Лейф поднялся к себе в комнату одеться; Генри, камердинер отца, поторопился ему на помощь.
Криста не видела Лейфа больше часа. Мэтью Карлтон заглянул по дороге на вечерние занятия фехтованием, и Криста направлялась в гостиную, чтобы приветствовать его, когда увидела Лейфа и камердинера отца, спускавшихся по лестнице.