Благородный дом. Роман о Гонконге.

Клавелл Джеймс

— Есть лишь два решения. Ждем фунты, и губернатор объявляет, что в понедельник или ещё несколько дней, сколько потребуется, банки не работают. Или принимаем предложение Московского торгового банка.

— Типтоп абсолютно ясно дал понять, что подобный шаг приведет к нежелательным последствиям. Это будет означать — вставить Гонконгу палку в колеса навсегда.

— Других вариантов нет. Данросс встал.

— Есть лишь один. Кстати, губернатор не звонил вам?

— Звонил, — отозвался Хэвегилл. — Он хочет, чтобы в шесть часов мы открыли хранилище для него, тебя, Роджера Кросса и ещё какого-то человека по имени Синдерс. С чем это все связано?

—

Разве он не сказал?

— Нет. Упомянул лишь про Закон о неразглашении государственной тайны.

— До встречи в шесть. — И Данросс вышел.

Достав носовой платок, Хэвегилл вытер пот.

— Одно хорошо: этот надменный болван влип по самое некуда, — злобно пробормотал он, набирая номер Типтопа. Набрал ещё раз.

Зазвонил внутренний телефон. Вместо Хэвегилла трубку снял Джонджон.

— Да?

— Это главный кассир, сэр. В хранилище всего семьсот шестнадцать тысяч двадцать семь гонконгских долларов. — Голос дрожал. — Это... это все, что у нас осталось, сэр.

— Благодарю вас. — Джонджон положил трубку и передал сообщение Хэвегиллу.

Ни слова не говоря, заместитель главного управляющего стал снова набирать номер Типтопа. Тот по-прежнему был занят.

— Начинай диалог с представителем Советов. Джонджон покраснел.

— Но это невозможно...

— Выполняй! Выполняй немедленно! — Тоже покрывшись краской, Хэвегилл ещё раз набрал номер Типтопа. Снова занято.

Данросс вошёл в свой офис.

— Господин Тода уже здесь, тайбань. Со свитой, как обычно. — Чувствовалось, что Клаудиа не в своей тарелке. Она и не скрывала ни нервозности, ни неприязни.

— Пригласите их, пожалуйста.

— Два раза звонил мистер Аластэр, просил перезвонить, как только вернетесь. И ваш отец.

— Я позвоню им позже.

— Хорошо, сэр. Вот телекс от «Нельсон трейдинг» из Швейцарии. Они подтверждают, что купили золота в три раза больше, чем обычно, по заказу компании «Грейт гуд лак» из Макао.

— Прекрасно. Немедленно вышлите Ландо копию и запросите деньги.

— А это телекс от «Орлин мерчант банк». Они подтверждают, что, к сожалению, не смогут возобновить заем и требуют оплаты.

— Пошлите им телекс: «Благодарю вас».

— Я проверила относительно миссис Данросс: они добрались благополучно.

— Хорошо. Выясните домашний телефон специалиста для Кэти, чтобы я мог позвонить ему в выходные.

Клаудиа сделала ещё одну пометку.

— Звонил ваш сын из Сиднея. Сказал, что чудесно провел вечер и вылетает в понедельник рейсом компании «Кантас». А это список остальных звонков.

Он пробежал длинный перечень. В голове мелькнуло: сын, наверное, уже не девственник, а может, это произошло ещё до встречи с милой Шейлой. При мысли о милой шейле — как называют девушек в Австралии — снова пришла на ум великолепная Снежная Яшма. «Интересно, почему её так зовут? Она напомнила мне Изящную Яшму. Та теперь где-то на Тайване, у неё свой „дом тысячи наслаждений". Может, пришло время найти её и отблагодарить?» Вспомнилось, о чем предупреждал, умирая, старик Чэнь-чэнь. «Послушай, сын мой, — старый Чэнь-чэнь говорил шепотом, и голос у него прерывался. — Никогда не пытайся найти её. Ты заставишь её нарушить правила приличия, лишишь красоты вас обоих. Она уже постарела, её „нефритовые врата" иссохли, и удовольствие она получает от хорошей еды и хорошего бренди. С приходом старости дети „мира наслаждений" не становятся лучше, как не становится лучше их характер. Предоставь её судьбе и воспоминаниям. Будь милостив. Всегда

будь милостив к тем, кто отдает тебе свою молодость и свое инь, чтобы прийти на помощь твоему ян. Эх, вот бы снова стать таким молодым, как ты...»

Данросс вздохнул. Вечер со Снежной Яшмой прошел безупречно. А сколько было смеха!

— Я не ем десерт, — сразу заявил он. — Я на диете.

— О-хо, только не ты, тайбань. Я помогаю тебе скинуть вес, не волнуйся.

— Спасибо, но десерта все же не надо, и уж точно не в Гонконге.

— А! Четырехпалый говорил, что ты так скажешь, тайбань, и чтобы я не стыдилась. — Она расплылась в улыбке и налила ему виски. — Я говорить: иметь паспорт, можешь ехать.

Оба рассмеялись.

— А что ещё говорил Четырехпалый? Она коснулась губ кончиком языка.

— Только что заморские дьяволы сильно странные кое в чем. Например, говорят: «Десерта не надо»! Будто это имеет значение. — Она пристально смотрела на него. — Я никогда ещё не была с варваром.

— Вот как? На самом деле некоторые из нас вполне цивилизованные люди.

Данросс улыбнулся, вспомнив испытанное искушение: шутливая беседа, великолепная еда, вечер прошел чудесно. Да. «Но это не значит, что старому ублюдку Четырехпалому все сойдет с рук: и половинка монеты, и то, что он её стащил, и эта ловушка, в которой, как он считает, я оказался. Но со всем этим разберемся позже. Сначала главное. Сосредоточься, дел ещё невпроворот!»

Список, врученный Клаудией, был большой, и едва ли не все звонки — срочные, а впереди ещё два часа работы. Типтоп в списке не значился. Как и Ландо Мата, Прижимистый Дун, Четырехпалый, а также Пол Чой. Звонили Кейси и Бартлетт, Травкин, Роберт Армстронг, Жак де Вилль, Гэваллан, Филлип Чэнь, Диана Чэнь, Алан Холдбрук — биржевой брокер дома «Струанз», сэр Луис и много других людей со всего мира.

— Все это после Хиро Тода, Клаудиа.

— Хорошо, сэр.

— После Тода мне нужно встретиться с Жаком, потом с Филлипом Чэнем. А что фрау Рико Грессерхофф?

— Она прилетает в семь вечера. Для неё забронирован номер в отеле «Виктория энд Альберт», её встретят. Цветы уже в номере.

— Спасибо.

Данросс прошел в кабинет и остановился у окна. «Пока что для Благородного Дома и для Гонконга сделано все, что в моих силах. Теперь уж как карта ляжет. И как получится со следующим вопросом. С судами». Его возбуждение росло.

— Привет, тайбань.

— Привет, Хиро. — Данросс тепло пожал протянутую руку.

Хиро Тода, управляющий директор компании «Тода шиппинг индастриз», был одних лет с Данроссом. Строгий и подтянутый, гораздо ниже ростом. Мудрые глаза, готовая улыбка на губах. По-английски говорит с легким американским акцентом: в конце сороковых годов после завершения университетского курса он два года работал в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе.

— Разрешите представить моих партнеров: господин Кадзунари, господин Эбэ, господин Касиги.

Трое японцев согнулись в поклоне. Данросс отвесил ответный поклон. Все трое были моложе Тода, в хорошо пошитых тёмных костюмах, белых рубашках и неярких галстуках.

— Прошу садиться. — Легким жестом Данросс обвел стоявшие вокруг небольшого стола стулья.

Дверь открылась, и вошла Акико, помощник Данросса и переводчик с японского. В руках у неё был поднос с зеленым чаем. Она представилась, изящными движениями разлила по чашкам чай и села рядом с Данроссом. Он говорил по-японски вполне сносно, чтобы вести деловую беседу, однако её присутствие требовалось для сохранения приличий.