Благородный воин
Шрифт:
Она так заговорилась с Элслоу, что не заметила, как оказалась в самом центре зала – в окружении людей барона и воинов Белвейна.
– Признаю, – усмехнулся старик.
– И собак ты мне поэтому подарил. Принес малюсеньких щенков, но сам знал, в каких огромных псов они превратятся.
– Знал, – с готовностью согласился дед, – но с твоим отцом не поделился.
– Странно, что он вас не зарубил.
Внучка и дед разом подняли головы и только тут увидели стоявшего рядом Джеффри. Лицо барона светилось.
– Это была всего лишь игра, –
Элизабет с интересом посмотрела на деда, и он продолжал:
– Твой отец отправлял мне записку, в которой говорилось, что я пренебрегаю своими обязанностями отца. Я приезжал в Монтрайт, и он делал вид, что удивлен, как все.
Элслоу подмигнул внучке и снова обратился к барону:
– Я привел ее сюда, милорд. А честь отобрать кинжал предоставляю вам.
Джеффри кивнул и за руку притянул Элизабет поближе к себе:
– Не хочешь поздороваться со мной, как в прошлый раз?
– Не хочу, – ответила девушка. – И кинжал останется при мне.
– Лишь в том случае, если я позволю, – мягко проговорил барон. – Мне не нравится твоя прическа. Когда мы вместе, изволь распускать волосы, а не закручивать на макушке.
Элизабет машинально потянулась к голове, но тут же поняла, чего добивался муж:
– Ты такой же проказник, как дед. Путаешь меня всякими глупостями, когда надо говорить о серьезных вещах. – И, не удержавшись, спросила:
– Тебе в самом деле не нравится моя прическа?
– Не только прическа, но и платье. – Заметив, как протестующе выпрямилась Элизабет, Джеффри чуть не рассмеялся. – Завтра попробуем достать тебе новую одежду и украшения.
– Тебе хоть что-нибудь во мне нравится?
По тому, как Элизабет пыталась вырвать ладонь из его руки, барон понял, что жена разозлилась.
– Не исключено, – отозвался он. – Я подумаю и потом тебе объявлю.
Его план сработал. Джеффри отвлекал внимание Элизабет от Белвейна. Нельзя, чтобы ее ярость вспыхнула ярким пламенем. Сейчас она едва теплилась. Задачей Элслоу и Джеффри было все время ее заливать. Тогда, быть может, скромный фитилек не превратится во всепоглощающее адское пламя и жена сможет владеть собой.
Элизабет огляделась и заметила, что люди Джеффри приятельски разговаривают с гостями. Каждый держал в руке кубок эля. Чувствовалось, что в зале установилась дружеская атмосфера.
– Где он?
По дрогнувшему голосу жены барон тут же понял, кого она имела в виду.
– На улице. Смотрит, какие были проведены работы по восстановлению крепостных стен.
– Может быть, лучше выйти и поздороваться с ним во дворе? – спросила Элизабет безжизненным голосом.
– Не стоит, – отозвался Джеффри и, натолкнувшись на немой вопрос в ее глазах,
– Ты дала мне слово не причинять Белвейну вреда. И я уверен, ты его сдержишь.
– Тогда почему…
– Пойдем за стол. – Джеффри оборвал разговор на полуслове. – Сегодня вечером ты не отойдешь от меня ни на шаг.
Элизабет согласно кивнула и снова ухватилась за руку мужа. Толпа расступилась, и супруги проследовали к длинному столу.
– Не узнаешь никого из этих людей? – сказал Джеффри, когда они сели.
– Пока нет. – Она повернула голову, и ее лицо оказалось всего в нескольких дюймах от лица Джеффри.
Рядом с мужем девушка чувствовала себя в полной безопасности. Она стала всматриваться в лица гостей.
– Большинство нападавших были в капюшонах, – напомнила она шепотом мужу.
А когда Джеффри взял ее за руку и как будто случайно обнял за талию, Элизабет поняла, что в зале появился Белвейн. Ладонь Джеффри накрыла рукоятку ее кинжала.
Девушка расправила плечи и мягко отстранила барона.
– Ты когда-нибудь поверишь мне, как я верю тебе?
Он посмотрел на жену сверху вниз и кивнул.
Элизабет отвернулась и заметила, что к ней направляется дядя. Рядом с выражением глубочайшего отвращения на лице вышагивал Роджер.
Глаза девушки сделались холодными как лед. Элизабет, не мигая, изучала Белвейна. Тот вырядился, словно расфуфыренный петух, – во все ярко-красное. И выступал он так же важно, как петух.
Белвейн взглянул на племянницу и почувствовал нервный озноб. Сбившись с шага, он покосился на Джеффри.
– Добрый вечер барон, – произнес он, подойдя вплотную к столу, и нехотя обратился к Элизабет:
– Ты хорошо выглядишь, девочка.
Она не ответила, только во все глаза продолжала смотреть на недруга. Белвейн прокашлялся и занял место напротив молодоженов.
– Как ноет сердце, когда думаешь о твоей утрате! И на душе невероятная тяжесть, – скороговоркой проговорил он.
Перед ним поставили кубок с элем. Белвейн торопливо его схватил, от волнения чуть не перевернул, в два глотка опрокинул содержимое в рот, с трудом подавил отрыжку и утерся краем рукава.
– Где мальчик? – спросил он.
– Ты его не увидишь, – суровым голосом произнесла Элизабет.
– Давно в постели, – почти любезно объяснил Джеффри.
«Нет, не могу, – решила Элизабет, глядя на сидевшего напротив нее самоуверенного человека. – Не могу делить хлеб с этим мерзким существом». Она на мгновение повернулась к мужу и уже хотела встать. Но Джеффри ей не дал: положил на плечо руку и заставил снова сесть.
Хотя Белвейн и сидел близко, ему показалось, что это лишь какое-то неуклюжее проявление любви. Его глаза лихорадочно метались от барона к племяннице, в голове проносились горячечные мысли. «Слава Богу, – подумал он, – слава Богу, что я не успел рассказать милорду все, что думаю об этой девчонке. Он почему-то к ней благоволит и пришел бы в ярость, распусти я язык».