Благородство поражения. Трагический герой в японской истории, Моррис Айван

Благородство поражения. Трагический герой в японской истории

на обложку

Моррис Айван

Шрифт:

Глава 1

«О, одинокая сосна! О, брат мой»

Принц Ямато Такэру, архетип долгой череды страдающих, одиноких героев Японии, начал свою карьеру весьма безнравственным образом — тайно умертвив своего брата-близнеца. Отец принца, император Кэйко в один прекрасный день призвал его и спросил, отчего его брат не появляется на трапезах. Постоянное присутствие у стола императора рассматривалось, как признак лояльности, и теперь император приказал юному принцу сделать выговор провинившемуся брату.

Прошло пять дней, а старший брат все не приходил. Наконец Его Величество спросил: «Почему твой брат не является столь долгое время? Быть может, ты не передал ему моих наставлений?» «Я уже проучил его,» - ответил принц. «И как же ты его проучил?» «Рано утром, — сказал принц, — когда мой брат прошел во внутренние покои, я уже ждал его в засаде. Я схватил его, разодрал на куски, оторвал конечности, завернул их в соломенные циновки и выбросил вон.» [1]

По любым меркам это было жестокое наказание за отсутствие на нескольких обедах, и император Кэйко был потрясен «грубым, бесстрашным характером» своего сына. Без сомнений, ради того, чтобы избежать дальнейших неприятностей при дворе, он отослал буйного юношу на Кюсю, где тот мог найти лучшее приложение своим страстям, сражаясь с непокорным племенем Кумасо. Молодой человек, ворвавшийся на сцену, совершив акт столь неимоверной жестокости, умер четырнадцать лет спустя в полном уединении, превратившись в меланхолическую, романтическую фигуру, в человека, потерпевшего поражение в последней битве и потерявшего всякое желание жить. Именно этот, финальный

образ Ямато Такэру вызывал наибольший отклик в эмоциях японцев, упрочив его образ героя, а отнюдь не «грубый, бесстрашный характер» в юношеские годы, или более поздние военные успехи, часто подпорченные обманом и мстительностью. Разительное отличие ярости Ямато Такэру в начале пути от его же мягких, поэтических качеств в конце подтверждает то, что уже и так ясно из хроник: этот многоликий герой не есть единый исторический персонаж, но фигура собирательная, ставшая центром целого цикла легенд. В хронике «Нихон сёки» приводится дата его рождения, соответствующая по западному календарю 72 году н. э., и описывается его последующая жизнь на протяжении трех десятилетий, как если бы он действительно был членом императорской семьи, добившимся серии блистательных побед над врагами двора, а затем потерпел поражение в провинции Оми и погиб на равнине Нобо [2] на тринадцатом году правления императора Кэйко. На самом деле его история отображает жизнеописания нескольких военачальников, посланных из Ямато для усмирения непокорных племен на Кюсю и в восточных районах, которые погибли во время этих кампаний. Действительное время действия — не первый, а четвертый век н. э., так называемый «загадочный век» японской истории. Это было время раздоров и беспорядка, отмеченное жаркими схватками в провинциях и координированными усилиями правящего клана, утвердившего себя в районе Ямато, с целью консолидации населения основных японских островов под своим контролем. Из многочисленных повествований и традиций, возникших в этот туманный период, из мешанины мифов, стихов, легенд и китайских литературных влияний сгустилась фигура «отважного японца», представленного в хрониках в виде великого человека того времени.

Кодзики («Записи о делах древности»), Токио, «Нихон котэн дзэнсё» («Полное собрание японской классики»), II:128. (Все переводы японских текстов — мои, за исключением оговоренных мест — авт.) Кодзики — самая ранняя из сохранившихся японских хроник (и, разумеется, самая древняя из всех существующих японских книг любого рода); была представлена ко двору в 712 году н. э.

Равнина Нобо: это и все последующие географические названия см. на карте в начале книги.

В некотором роде, Ямато Такэру — типичный народный герой, подобных которому мы можем обнаружить практически в каждой культуре на границе между легендой и историей. В то же время у него есть специфически японские черты, и исследование легенды о нем — полезное введение в мистерию о побежденном герое. Собрав воедино отрывки из хроник, мы сможем увидеть его как отдельное лицо, действительно жившее, страдавшее и умершее шестнадцать столетий тому назад. [3] Большая часть повествования относима к известной парадигме общемирового легендарного героя, кочующего из века в век, из страны в страну, хотя есть и значительные отличия, особенно в изображении финала жизненного пути. [4]

Основными источниками являются Кодзики и Нихон сёки («Записи [о стране] восходящего солнца»), 720 год н. э.). В Нихон секи отцу героя, императору Кэйко придана гораздо более значительная роль в кампании против «восставших», нежели это признается в Кодзики; просматривается также больше инородных влияний, например поручение императора сыну VII написано чисто китайским стилем. Запись в Кодзики — и более краткая, и более яркая — делает ударение на сакральном аспекте миссии героя и описывает его основных противников, как божества (напр. «боги гор, боги рек и боги морских проливов»; Кодзики, с. 129); зачастую в ней использованы глаголы (напр. идэмасики, с. 128 и камуагаритамаики, с. 143), по которым можно предположить, что Ямато Такэру является императором; характер его представлен более порывистым и романтичным в Кодзики, а в Нихон сёки — более сдержанным, возвышенным, «китаизированным». В моем очерке о Ямато Такэру я комбинировал элементы из двух основных источников, отмечая расхождения лишь в тех случаях, когда они были значительными, В Хитати фудоки, географическом справочнике VIII века, Ямато Такэру кратко отмечен, как покоритель восточных Эмиси; это — единственный первоисточник, в котором его прямо именуют императором: Ямато Такэру-но Сумэрамикото, см. Хитати фудоки, Токио, «Мусасино Сёин», 1956, с.2.

В традиционных хрониках Ямато Такэру хотя и не считается императором, однако по генеалогическому древу прямо принадлежит к императорской линии, идущей от мифологического правителя — основателя страны Дзимму до современного императора Хирохито. В соответствии с одним неясным местом в Кодзики, Ямато Такэру имел шесть жен и по одному ребенку от каждой; непохоже, чтобы он жил хотя бы с одной из них; безусловно, его жизнь была слишком коротка и беспокойна для привязанности к семейному очагу. Первой и основной женой (дочь императора Суйнин, отца Кэйко), была тетка героя; у них родился прекрасный ликом принц очень высокого роста (около 3 метров), ставший императором Тюай. Графически это выглядит следующим образом:

СУЙНИН 11-й император Японнии

Высшая Священнослужительница Принцесса Футати-но Ири в Исэ (Принцесса Ямато)

КЭЙКО

(12-й император)

СЭЙМУ Ямато Такэру ТЮАЙ (13-й император) (14-й император)

ОДЗИН

(15-й император)

Объяснения «универсального мифа» см. у Joseph, The Hero with a Thousand Faces. New York, 1956.

Отец героя, Кэйко был одним из полу исторических императоров, правивших в смутный период консолидации. Он числится двенадцатым императором Японии (современный император, Хирохито, [5] теоретически являющийся его прямым потомком, — 124-й); однако, подобно большинству ранних правителей, он предстает весьма туманной фигурой и, хотя и считается, что он правил на протяжении шестидесяти лет и дожил до почтенного возраста 106 годов, о его характере или практических свершениях неизвестно почти ничего.

Книга вышла в 1975 г. (прим. переводчика).

Наиболее замечательным подвигом, относимым на счет императора Кэйко, является его женитьба на собственной пра-пра-правнучке. Этот генеалогический tour de force [6] произошел, когда он взял в жены принцессу, приходившуюся праправнучкой его сыну, Ямато Такэру. Среди восьмидесяти детей Кэйко были два близнеца мужского пола, младший из которых и стал впоследствии Ямато Такэру. Близнецы родились «в один день с одной плацентой». Император, на которого это происшествие произвело большое впечатление, взобрался на большую ступку для риса, стоявшую во дворце, дабы объявить двору о свершившемся, и его отпрыски были поименованы соответственно: Ооусу (Большая Ступка) и Оусу (Маленькая ступка). Принц Ооусу вырос непослушным парнем, нашедшим свой безвременный конец. Относительно младшего

близнеца хроника сообщает, что «еще ребенком он уже был наделен храбрым духом, а, когда достиг зрелости, стал утонченным красавцем». [7] Будущий герой был невероятно высок и достаточно силен — китайская гипербола — чтобы поднять одной рукой большой треножник. [8]

Фр. «проявление силы»; зд. — «ловкий трюк».

По версии в Нихон сёки, где опускается недостойное убийство в уборной, принц Ооусу изображен трусом, стремящимся выжить, который переложил военную ответственность на своего младшего брата-близнеца.

«…постоянно просматривается тенденция наделять героя экстраординарными силами с момента рождения, или даже о момента зачатия. Вся жизнь героя показывалась, как пышная последовательность чудес с великим центральным событием, представлявшим их кульминацию.» Campbell, Hero…, р.319.

В возрасте пятнадцати лет принц Оусу был послан на Запад, дабы напасть на Кумасо. Слово «Кумасо», так же, как и «Эмиси» для древнего населения восточных и северных провинций было общим термином, обозначавшим определенные отсталые группировки соплеменников. Принадлежа к той же расовой разновидности, что и основная масса японцев, они сосредоточивались в отдельных регионах и существовали отдельно от магистрального направления развития культуры столь долгое время, что к ним относились как к чужакам или аборигенам, которых следовало подчинить силой и поставить в зависимость, под контроль цивилизованных мощных кланов Ямато; кампании против этих грубых, косматых племен начались в полу легендарный период Ямато Такэру и продолжались около четырех веков, пока всех их не уничтожили, не умиротворили или не ассимилировали приблизительно к 800 году н. э. [9]

Лишь совсем недавно историки получили совершенно ясное представление об Эмиси и Кумасо. До этого Кумасо описывались, как примитивные мигранты с Борнео и других южных островов. Эмиси вызывали еще большие недоразумения, и даже сэр Джордж Сэнсом, наиболее выдающийся из всех историков, которые когда-либо писали о Японии на английском языке, отождествлял их с «волосатыми айнами», северными аборигенами, которые безусловно принадлежат к совершенно иной расе, нежели японцы.

Первая победа героя над Кумасо являет собой пример «удачной» части его карьеры. Перед отправкой на Запад, мальчик-герой навестил свою тетю, Верховную Священнослужительницу Великого Храма в Исэ, которая дала ему одеяние, юбку-штаны и меч.

Когда он достиг дома Храбрецов Кумасо, он увидел его окруженным тремя рядами воинов, живших в землянках у стены. В ожидании праздника, который должен был начаться по случаю завершения строительства жилища, было много шума и суеты; для пиршества готовилась пища. Он бродил по дому, ожидая наступления дня празднества. Когда время пришло, он распустил волосы и зачесал их вниз по плечам, по-женски. Затем он надел одежды и юбку-штаны, подаренные тетей и, сделав, таким образом, себя точь-в-точь похожим на девушку, вошел в землянку, смешавшись с женщинами. [10]

Слово таваямэ («мягкие, спокойные женщины») использовано, чтобы оттенить арабуру («грубый») характер героя. Кодзики, с, 127.

Два предводителя Кумасо [11] были очарованы, увидев девушку, и пригласили ее сесть между ними, а сами продолжали попойку. Принц Оусу дождался, когда празднество достигнет апогея, а затем вынул меч, спрятанный в одежде на груди, и, схватив старшего Кумасо за воротник, пронзил ему грудь. Младший Кумасо в ужасе выбежал из комнаты. Принц догнал его у ступеней, схватил сзади и вонзил меч в спину. Тогда предводитель сказал: «Не углубляй своего меча. Мне есть, что тебе сказать».

Обоих звали Кумасо Такэру (храбрец Кумасо), и, похоже, они были братьями. Однако, по версии Нихон сёки, был лишь один предводитель.

Принц, удерживая его на земле, согласился выслушать. Тогда предводитель сказал: «Кто бы ты мог быть, мой повелитель?» «Я сын [императора], проживающего во дворце Хисиро и правящего Великой Землей Восьми Островов… [12] Прослышав о том, что вы, двое предводителей Кумасо, непочтительны и отказываетесь подчиняться его повелениям, Его Величество послал меня сюда с приказанием умертвить вас». «Да, похоже, так оно и есть, — сказал предводитель. — Ибо здесь на Западе кроме нас двоих нет сильных, храбрых мужей, однако в Великой Земле Ямато есть один, превосходящий нас обоих в смелости. Поэтому я дам тебе имя. С этих пор да будешь ты известен, как принц Ямато Такэру!» [13] Как только предводитель кончил говорить, принц убил его, рассекши на куски, как спелую дыню. С тех пор его стали называть принцем Ямато Такэру. [14]

Одно из многих древних поэтических наименований Японии.

Ямато Такэру = Японский Храбрец. Исходно название «Ямато» относилось к определенному району, где было создано первое императорское правление на о. Хонсю; позже им стали называть всю страну Японию, и в этом смысле оно все еще появляется в поэтическом или риторическом контексте (напр. ямато-дамасии «японский дух»). «Такэру» («храбрый», или «герой»), впервые здесь употребленное для принца Ооусу, очевидно было титулом, даруемым военачальникам в Идзумо, Кюсю и других западных частях Японии.

Кодзики, с. 128–9.

Миссия была выполнена, и молодой принц отправился в Ямато. На пути домой он остановился в западной провинции Идзумо, чтобы покорить местного предводителя. Для этой цели он приберег весьма непривлекательную уловку. Сперва, торжественно поклявшись в дружбе с Идзумо Такэру (Храбрецом Идзумо) и установив, таким образом, определенную связь, считающуюся священной и нерушимой в любом раннем обществе, он втайне сделал деревянную имитацию меча, который прикрепил себе сбоку. В один из дней он пришел к Идзумо Такэру, чтобы идти с ним купаться на реку и, когда они вышли из воды, сказал: «Давай обменяемся мечами!» Это прозвучало, как еще одна клятва в товариществе, и Идзумо Такэру, ничего не подозревая, взял поддельный меч. Затем наш герой предложил ему скрестить мечи в дружеском фехтовальном поединке. Предводитель согласился, но, разумеется, не смог вынуть из ножен свое деревянное оружие, а Ямато Такэру, не теряя времени, зарубил его насмерть. Он отпраздновал триумф, сложив первую из своих знаменитых поэм, стихотворением в тридцать один слог, где высмеивался Идзумо Такэру за то, что носил меч без лезвия. [15]

В Нихон-сёки эта история описывается в более раннюю эпоху правления, как часть цикла легенд Идзумо; шутка сыграна зловредным старшим братом со своим младшим братом; первый был умерщвлен по приказанию императора, когда новости о происшедшем достигли двора. В Кодзики, где конфуцианское влияние Китая ощутимо гораздо сильнее, хитрость приписывается храброму Ямато, как пример его находчивости. Разумеется, это не совпадает с популярным образом героя и не включается в историю его жизни, помещаемую в школьных учебниках.