Благословение проклятых дорог
Шрифт:
Следующий час прошёл чудно. Ничего уже не болело. Ирвин призвал на помощь слуг, но полы мыл сам. Своими собственными ручками. Под кроватью три раза протёр, между прочим! Ему только вёдра успевали подносить. Какая прелесть!
А ещё мне притаранили огроменную лохань горячей воды. Нет, сначала просто пустую лохань, а воду в неё потом натаскали, но это уже не важно. Главное — бельё поменяли, ванну приготовили. Красотища! Пришлось, правда, прерывать представление «инкуб на исправительных работах» и выгонять его из комнаты. Благо, Ирвин, напуганный мои состоянием, почти не возражал.
Он-то, конечно,
Очень хотелось забаррикадироваться намертво, прежде чем мыться. Страшно ведь. С другой стороны, лишние подозрения ни к чему, а насиловать, когда я в таком «радужном» состоянии, даже маньяк вряд ли станет. Кому приятно быть опять… скажем, «оплёванным». Так изящнее, правда?
К счастью, Ирвин нашёл в коридоре совесть и мыться мне не мешал.
Измученная, но распаренная и чистенькая, я нацепила новую сорочку. И ведь не хотела ничего брать у него, но придётся. Остальную одежду забрали, а спать голой ещё хуже. Тем более, я же сказала, что у меня критические дни? Вот и пусть терпит со своими домогательствами! Несколько дней отсрочки — уже немало.
Замотавшись в одеяло по самые уши, я провалилась в сон, даже пикнуть не успела.
Ирвин
— Что мы натворили? Таша едва жива, — опускаясь на дубовый стул, убито проговорил Ирвин.
Голок обеспокоенно покосился на бледного до синевы инкуба. На лице отчаяние. Брюки мокрые, грязные на коленях. Рубашки и вовсе нет. На лбу шишка размером с хорошее яйцо.
— Меня больше интересует, что она с тобой сделала? Ты сам на себя не похож! Это не женщина — катастрофа. Зачем тебе такая?
— Затем! Как ты не…
— Что вы творите, идиоты?! — замогильным голосом завыл сгусток тьмы, внезапно материализовавшийся в центре комнаты. — Жить надоело?!
— Унар… — не скрывая ужаса отступил, вжимаясь в стену, лекарь. — Мы… Вы же не вмешиваетесь в судьбы смертных!
— Я тебе что говорил? — преобразуясь в столб угольно-чёрного дыма с жуткой клыкастой пастью, рявкнул дух Смерти на инкуба. — Если хоть кто-то из спутников Хранительницы погибнет, Шайдар погибнет вместе с ним!
— Все живы, — сухо отозвался Ирвин, стиснув зубы. — И даже устроены с удобствами. Спят.
— Замок! Твой замок пьёт любую магию, забыл?! — игнорируя перепуганного до икоты лекаря, придвинулся ближе к блондину Унар.
— Орку это не страшно. Дроу и эльф легко протянут ещё дней десять, — вздёрнул подбородок, глядя на пульсирующую пасть, инкуб. — Я помню наш разговор. За состоянием искателей постоянно наблюдают.
— Шаксус Джер — порождение магии! Полностью! В твоём замке, да ещё так далеко от Хранительницы, ей от силы сутки-двое!
— Я решу этот вопрос. Ещё что-то? — ровно проговорил блондин и напомнил: — Вы не вмешиваетесь в судьбы смертных.
— До поры, до времени, — угрожающе отозвался дух Смерти. — Но мне нравятся смелость и упорство. Даю тебе ещё один шанс. Последний. Завтра Шаксус Джер должна быть рядом с Ташей!
И,
Пеплом осыпался стол. С глухим стуком упали в горку сизого пепла колбочки, мешочки и старинный фолиант. Прозрачными каплями разлетелось оконное стекло. Деревянные панели, которыми были отделаны стены, вспыхнули чёрным пламенем, чтобы в долю секунды раствориться, оставив вместо себя закопчённую каменную кладку.
— Значит, так, — поднимаясь и стряхивая с ботинка хлопья сажи проговорил инкуб, — Шаксус Джера переносим в Ташину комнату. Не забудь предварительно окурить её сонной травой.
— Хра-хра-нительницу? — слегка заикаясь, проблеял Голок.
— Шаксус Джера!
Таша
Третье утро в замке порадовало разнообразием. Никто не пытался разбудить поцелуем и вкрадчивым «с добрым утром, любимая». Чувствовала я себя просто замечательно — вчерашняя тошнота и боли прошли, как и не было. Одно плохо — во сне я просто спала. Никаких голосов, лишь тянущее чувство вины и сводящее с ума желание куда-то бежать, спасать кого-то неведомого.
Так, сегодня попробую отсюда смыться. Для начала выклянчу нормальную одежду и попробую напроситься на «почитать» в библиотеку. Ирвин мне обещал, когда по замку в первый день гуляли. Скажу, что плохо себя чувствую, а просто сидеть под замком тошно. Пореву, в любви признаюсь, в конце концов.
В библиотеке быстренько нахожу карту местности, узнаю направление на Маргалу, а там придумаю, как мимо охраны проскользнуть. Библиотека на втором этаже, если совсем плохо будет — попробую через окно вылезти. Даже в самом худшем случае не убьюсь. Угу, только ноги переломаю… Зато в таком состоянии насиловать меня мало кто захочет, а если нет… Ну что ж, гипс — штука тяжёлая. Будет, чем отбиваться.
Я поднялась. За неимением одежды сдёрнула с кровати простыню и повязала на манер тоги. Не айс, но на безрыбье и рак рыба. Всё лучше, чем полупрозрачная сорочка. Да и инкубу, если надумает вломиться, тонкий намёк на толстые обстоятельства.
Нет, каков урод! В любви признаётся, на свободу выпускать отказывается, в постель насильно прёт, а сам не может даму сердца обеспечить банальными тряпками! То же мне, прынц! И вообще, где он?
Я уже попила из тазика, умылась, причесалась, постельное бельё на одежду пустила, кровать заправила, как могла. Чем теперь заняться бедной пленнице? Посуду побить, что ли? Так мало её, посуды! Всего-то тазик для умывания, кувшин с водой, кувшин с лечебным отваром и пара стаканов. Кстати, о лекарстве!
Плеснув в стакан немного отвара, я побултыхала его и посмотрела на свет. Коричневато-зелёная жидкость имела едва заметный фиолетовый отлив. Тэкс… Если в первый день я пила лекарство, но чувствовала себя почти хорошо, а вчера, после того, как Ирвин влил в отвар фиолетовой жидкости, чуть не загнулась… О чем это нам говорит? Правильно!
Глава 5 Старый друг лучше новых двух
Решительно распахнув окно, я высунулась наружу — никого. Вот и прекрасно! Аккуратненько вылив подозрительную жидкость из кувшина на серебристо-белый песочек, посетовала на расположение спальни. С третьего этажа выпрыгнуть никак. Даже такой идиотке, как я, очевидно. Хотя… если простынку разорвать на полосы и связать себе верёвочку?