Благословение проклятых дорог

Штаний Любовь В.

Зверюга металась, бешеной… угу, лисицей. Я жалобно скулила, мышцы от напряжения начало сводить. Попытки обратиться к магии ни к чему не приводили. Попробуй сосредоточиться, когда зубы стучат от ужаса и поминутно швыряет то туда, то сюда! Скорее язык себе откусишь, чем что-то путное наколдуешь!

Сколько прошло времени, не скажу. Счастливые часов не наблюдают, а обезумевшие от страха и вовсе — не признают. Но постепенно метания осёдланной твари стали больше напоминать шатания, а визг перешёл в сиплый хрип.

Я сразу не поняла в чём дело, но когда лапы у скотинки подломились — допёрло.

Похоже, на ниве сохранения собственной шеи, я слишком долго и сильно ногами сжимала шею чужую. По ходу, если мои сведённые судорогой конечности не уймутся, лисичке кирдык — пишите письма мелким почерком. Адрес: «подземное царство для животных». Интересно, Унару домашняя любимица не нужна случаем?

Минут через пять я почти отдышалась, а лисичка почти задохнулась. И не то чтобы мне очень жалко эту клыкастую гламурятину было, но и вот так сознательно убивать живое существо, да ещё собственнозубнопокусанное… Я ж не зверь, в конце-то концов! В смысле, не хочу уподобляться некоторым розовым, слюнявым и клыкастым.

Но, с другой стороны, если сейчас не добью, где гарантии, что, очухавшись, пушистая квазиморда не догонит меня, чтобы скушать и тем самым отомстить за поруганную честь хищницы? Я и так не особенно ловкая и шустрая, а коли из-за куста голову откусит — и не замечу. Нет уж… Альтруизм — это замечательно, но целостность организма куда лучше.

Здравый смысл удовлетворённо кивнул, с надменным высокомерием окинув взглядом понурое сочувствие, помятую жалость и забившуюся в уголок подсознания совесть. Лисичка дёрнула задней лапкой и начала заваливаться на бок. Совесть набралась наглости, и, расправив хилые плечики, швырнула под ноги свой сопливый платок.

Я нервно прикусила губу и шмыгнула носом. Всё-таки жалко скотинку. Она же не виновата, что на такой несговорчивый завтрак нарвалась?

Здравый смысл, гордясь заслуженной победой, на мир моими глазами смотрел, но я-то их зажмурила. Потому и не увидел разум, как к нему, затравлено скалясь, по-пластунски ползёт совесть. Почему посекундного шмыганья сопливым носом не заметил, не скажу. Наверное, гордостью уши заложило. А дальше — рывок совести, вопль беременного бегемота, которому дверью прищемили мужское достоинство, и смачный пинок скидывает здравый смысл с пьедестала.

— Жить хочешь? — сорванным голосом просипела я.

Скотинка вяло дёрнулась. Уж не знаю, поняла вопрос или просто агония началась.

— Тады ползи отсюда подобру-поздорову и больше на моём пути не попадайся. И не таких, как ты переваривала, — решила пригрозить я и кое-как разжала сначала руки, а потом, не без труда, и ноги. Последние пришлось разгибать вручную, поскольку занемевшие от напряжения мышцы отзываться на призывы мозга отказывались. Или мозгов у меня попросту не осталось? Все во время «скачки» растерялись?

Но, так или иначе, я сползла с розовой махины и растянулась рядом с ней на травке. Сил отползать или строить из себя крутую неваляшку не осталось. Нехай чавкает, если стыда нет! Я хоть отдохну, пирожных поем, чаю попью… Соли Унару в чашку подсыплю…

По щеке влажной тёркой прошёлся тёплый язык. Угу, лисичка меня на вкус пробует. Ну-ну, мечтай о деликатесе, наивная! Я ж сейчас противная — от страха п'oтом просоленная, измотанная в корягу,

и вообще, дохлая почти.

— Отстань, зараза! Не видишь, я с жизнью прощаюсь? Отстань, говорю… Не надо языком в ухо, щекотно же. Фу-у-у-у… До чего из пасти воняет…Хоть бы раз в неделю зубы чистила, и то хлеб. Ну хватит, уже! Отвали!!!

Я принялась вяло отбрыкиваться. Нет, это просто скотство! Жрать так жрать, но издеваться зачем?

К счастью, зверюга вняла молитвам и прекратила муслякать моё лицо. Я с облегчением вздохнула и провалилась в сон. Перенервничала, да и… Ой! Проснулась я рывком, даже сквозь полудрёму осознав, что меня до сих пор не едят, а должны бы уже переваривать где-нибудь под кустиком…

Солнышко радостно сыпало лучами сквозь пену светлой листвы. Пахло малиной и грушами, совсем рядом журчала вода… И никого. Эм?… Кажется, мной побрезговали и пошли искать кого поаппетитнее.

Ощущая себя буквально рождённой заново, я широко зевнула и потянулась. Ого! А лисичка-то меня почти к скале доставила! Как удачно! Прям страшно уже…

Окинув взглядом снова извараканный костюмчик, я рассмеялась. Ладно, Бог троицу любит. Попробую ещё раз не изгваздаться по самые уши.

Быстро очистив с помощью магии одежду, я прибрала волосы, поправила лямки рюкзака и поднялась на ноги. После такого утра никакой вечер не напугает.

— Ну, что, вампиры, где вы там? Я иду!

Многообещающе оскалившись для настроя, я бодро пошлёпала к странной скале. Собственно, где искать кровососов — было не ясно, потому направление прогулки я выбрала по принципу «гуляю, где хочу».

Сначала полюбуюсь на дивный минерал. После, если получится, умоюсь речной водичкой, а то после облизывания ощущение препротивное. Магия магией, а ополоснуться хочется.

В общем, сначала умыться, а после, если ничего любопытного не найду, вокруг скалы по рощице прогуляюсь. Уж больно красиво здесь. Для вампиров, правда, совсем не в тему, ну и чёрт с ними. Если что, сами отыщут, как стемнеет.

Глава 16 О бессмысленности поисков и предопределённости находок

Хартад

Лишь на рассвете я каким-то седьмым чувством понял, где искать Ташу. Сам не знаю, как. Это был не запах, не звук — острое, как удар кинжалом, осознание. Сердце радостно вскинулось и ветер засвистел в ушах. Прежде чем осознал направление, уже бежал к ней, к своему нежному чуду.

Бежал, буквально всей шкурой ощущая: «она всё ближе». Да — ещё далеко, да — не со мной, но с каждой минутой ближе.

С каждой оставленной позади милей ко мне возвращался разум. Сначала росчерком острого лезвия по коже — воспоминание о прошедшей ночи. Она была адом! Я не чувствовал Таши и, кажется, тоже бежал куда-то, метался, сходил с ума от тоски и ярости. И лишь одна мысль: найти её! Найти, чтобы защитить и никому не позволить обидеть. Никому и никогда!

Вчера, увидев изломанное хрупкое девичье тело в руках инкуба, я буквально обезумел. Понимал, что в действительности Хранительница жива, и нужно лишь отыскать её на бескрайних просторах Шайдара. Понимал, но не мог оторвать взгляда от измаранного бурыми пятнами голубого платья… тёмных, свисающих почти до самой земли прядей, слипшихся от крови… бледной безжизненной руки и пальчиков, которые…