Благословенный 3
Шрифт:
— Конечно же, нет. Сейчас это было бы несвоевременно, но когда-нибудь в будущем, может быть, лет через 100, несомненно, произойдёт правовое уравнивание всех сословий. И, чтобы облегчить эту задачу для будущих поколений, я не желаю закреплять дворянские привилегии в Конституции. Пусть они будут, эти привилегии, но лишь на основе жалованных грамот, манифестов, указов, или простых законов; а вот в верховный, основной закон мы этого тащить не будем! Ну а в будущем привилегии дворянства попросту распространяемы будут на все классы населения, не исключая и крестьян. Так что, Александр
— Ваше Величество! — вновь вкрадчиво начал Семён Романович, — а может быть, возложить обсуждение всех этих вопросов Сенату? Ведь господа сенаторы, привыкшие к разрешению сложнейших государственных вопросов, сами наилучшим образом во всём разберутся?
— Ах, Семён Романович! Вот в чём бы я не надеялся на Сенат, так это в устройстве нашего Основного закона. Вы, верно, так долго жили в Англии, что не знаете, что учреждение это ныне почти что несостоятельно. В нём насчитывается более 30 тысяч нерешённых дел; иные из них тянутся со времён Елизаветы Петровны! Надо сначала наладить порядок — изменить систему комплектования Сената, наладить работу, а уж потом наделят его некоей властью. А для наших практических целей это означает, что Сенат не сможет создать Конституции — это Конституция должна создать Сенат!
В общем, мы самым серьёзным образом решили переменить структуру государственной власти. «Правительствующий» Сенат, как назвал его когда-то Петр, давно уже не оправдывал своего названия: фактически он выполнял роль высшей судебной инстанции, дополнительно нагруженной ещё уймой всяких функций. Так, глава Сената, генерал-прокурор, соединил в своих руках обязанности министров юстиции, внутренних дел и финансов. При этом петровских берг-, мануфактур- и коммерц-коллегий уже не существовало вовсе, ибо были упразднены, а задачи их переданы Казённой палате;
Пришлось спешно взяться за реформы. Были возрождены петровские коллегии и добавлены новые: внутренних дел, государственных имуществ, юстиц-коллегия. Казённая палата была преобразована в Казначейство, Контрольная палата была схгранени и реорганизована — ей приданы были функции следственных органов в сфере финансов.
Далее, из Сената выделили Верховный суд, наполнив его людьми с юридическим образованием. Таковых страшно не хватало, поэтому пришлось давать высокие посты недавним выпускникам университетов, продвигая их на 5–6 ступеней Табели разом. Впрочем, это дало неожиданный эффект — если ранее университетский диплом не имел в глазах молодых дворян никакой особенной ценности и аудитории были полупусты, то, после быстрой карьеры выпускников, в университетах, наконец-то, образовались очереди.
Теперь Сенат состоял из 324 человек и формировался следующим образом: на одну треть он наполнялся моими рескриптами, на треть — отставными чиновниками высокого ранга, и треть — по выборам от губерний (по два человека от каждой губернии и города губернского уровня — Москвы и Петербурга). Главной задачей Сената стала законодательная и контрольная. Всю структуру разделили на 5 департаментов. Первый департамент Сената — законодательный,
Вопрос с нижней палатой обсуждался долго и яростно. Воронцов скрежетал зубами и едва не падал в обморок, слыша то, что я желал установить.
— Волостные старосты на губернском собрании выбирают трёх представителей на Земский Собор. От Казачьих Войск выбирали от 2 до 5 представителей, в зависимости от численности, от отдалённых краёв, управлявшихся наместничествами, избирали от 3 до 6 делегатов. Собор созывается в Таврическом дворце раз в год на сессию; здесь они должны были принимать законы, разработанные в недрах Сената, или отказывать в их принятии.
— Александр Павлович, — ужасался Воронцов, — но ведь при этаком порядке у нас весь этот Земский Собор будет состоять из одних крестьян!
— Ну что же поделаешь, у нас вся страна почти состоит из крестьян.
— Но какие из них законодатели? Им в земле ковыряться пристало, а не законы писать!
— Ну так у нас законодательством заниматься будет Сенат, а Собор лишь принимает или не принимает эти законы.
— Да как же они будут чего-то «принимать»? Им ведь не объяснить суть закона, они неспособны даже понять этакие материи!
— Ничего, постепенно разберутся!
— Александр Павлович, — Воронцов уже чуть не плакал, осознавая, чего именно я хочу сотворить с его конституционным проектом, — соблаговолите хотя бы допустить в сие собрание представителей сословий! Нехорошо, если в нём не будет ни дворян, ни купцов!
Поначалу я не согласился. Но затем такие просьбы умножились: то же самое заявили мне Державин, Карамзин, Крылов, мой секретарь Сперанский, и даже мой собственный тесть Александр Васильевич Суворов!
— Воля ваша, Александр Павлович, но тут вы что-то не то придумали. У нас в армии так: офицеры командуют, солдаты подчиняются. По иному и быть не может! А вы что хотите: чтобы нам предписывали законы те, кто разумеет лишь в законах природы? По мне, всяк знай свой шесток. Не стоит давать необразованным поселянам слишком много власти — они невесть что о себе возомнят!
Подумав, я с грустью понял, что он прав. Если с этим Собором хоть что-то пойдёт не так, сама идея будет серьёзно дискредитирована, да так, что вред от этого ничем не возместить.
В конце концов я обратился к Воронцову.
— Ладно, давайте добавим по представителю от дворянских собраний и от купечества. Итого 5 депутатов от губернии.
Но и это Воронцова не удовлетворило!
— Ваше Величество, неужели же представители благородного дворянства будут заседать в одном собрании со смердами, их бывшими рабами?
Тут уж возмутился я.
— Знаете, уж если они берут у этих «смердов» оброчные деньги, то, верно, смогут смирить гордыню и присутствовать с ними в одном зале. В крайнем случае, никто никого не держит: они всегда могут встать и уйти!