Благословенный 3
Шрифт:
— Уильям, — обратился он к кэптену Брауэллу, — моё зрение уже не то, что прежде… Попробуйте рассмотреть, что там за дымы впереди?
— Позвольте мне, сэр! Я заберусь на марс, и попробую всё разглядеть — вызвался юный мичман Уилсон.
— Отлично, Генри! С вашими молодыми глазами вы дадите нам сто очков форы… Но не уроните подзорную трубу, она стоила мне пять фунтов!
Молодой джентльмен пулей взлетел по вантам на широкую марсовую площадку.
— Похоже, я вижу пламя, сэр! — воскликнул мичман, едва забравшись на грот и приладив свой оптический инструмент. — В эстуарии что-то горит, сэр! Да, точно…
— Чёрт побери! — в бешенстве выкрикнул Брауэлл. — Голландцы атаковали нашу стоянку, пока мятежники торговались с Адмиралтейством!
Сэр Адам промолчал: он всё понял уже давно.
С приближением к Темзе картина произошедшего раскрывалась всё больше. Первым они увидели корабль 3-го класса «Ландкастер», выбросившийся на берег возле Тилбери. Затем последовала череда из трёх обгорелых остовов, которые невозможно было различить; далее — сильно повреждённый, потерявший все мачты «Пауэрфул». Во влажном воздухе стоял запах гари; тут и там в дыму проглядывали огни пожаров, которые никто уже не пытался тушить.
Вдруг в дымовой завесе показался одинокий куттер, бороздивший акваторию в поисках спасавшихся на плававших по волнам тут и там обломках моряков.
— Подайте сигнал, пусть подойдут к нам! — распорядился адмирал, пока остальные с ужасом оглядывали открывавшуюся всё более картину чудовищных разрушений.
Куттер «Блэк Джок» (дьявольски подходящее случаю название, подумалось адмиралу), на поданный ему сигнал, не прерывая своей миссии, лишь отправил ялик с мичманом на борту. Он то и раскрыл перед командою «Санс-Парейль» картину произошедшего.
— Голландцы появились прошлым утром. Они сразу же, в походных колоннах, атаковали разрозненные корабли нашего флота. Началась паника — из мятежных кораблей кто-то бросился наутёк в открытое море, кто-то двинулся вверх по Темзе; нашлись и негодяи, тут же поднявшие французский флаг. Суда, сохранившие повиновение, пытались принять бой, но из-за сильной разбросанности флота и отсутствия на борту многих офицеров ничего из этого толком не получилось. Голландские корабли, видимо, широко применяли брандскугели, потому что количество возгораний наших судов было неслыханно высоко! Адмирал! Адмирал! Что с вами! Помогите адмиралу!
Сэр Дункан побагровел, губы его посинели; хватаясь за сердце, он издал страшный сдавленный крик и непременно повалился бы на палубу, если бы его не подхватили под руки кэптен Брауэлл и помощник Дарелл.
— Врача! Доктора немедленно! — закричал капитан.
Явившийся эскулап пустил адмиралу кровь, а через полчаса констатировал смерть от апоплексического удара.
* — Вылазь или падай! — побудка. Матрос должен немедленно покинуть гамак, иначе его обрежут, и не вставший вовремя просто упадёт на палубу.
** — Если матрос при побудке не вылезает из гамака, возможно, он там с женщиной. Надо показать боцману женскую ногу, и тогда он на время отстанет, позволяя даме встать чуть позже остальных.
*** — намёк на судьбу адмирала Бинга, расстрелянного за недостаточное упорство при деблокаде Минорки.
Глава 19
Экономия средств. Экономия средств… На это дело я затратил огромные усилия, которые, увы, принесли мало пользы.
Двор был
Что сделали ещё? Сократили количество дворцов, что дало относительный эффект — теперь средства тратились содержание этих зданий по другим ведомствам. Разумеется, одним из первых средств экономии должно было стать сокращение безумно расточительных праздников — балов и маскарадов, где на одни только свечи тратились тысячи рублей. Первое время это не составило труда: сначала шёл траур по усопшей Императрице, потом начался Великий пост; однако после коронации назначенной на 5 апреля (день этот совпадал с праздником Пасхи), надобно было провести серию балов, посвящённых торжественному событию. Я дал указание разработать электрическое освещение. Принципиальная схема мне была знакома (что там не знать-то — ток раскаляет металлическую или угольную спираль), а вот как это устроить практически, было не очень понятно.
Зато успешно удалось внедрить масляные лампы (так называемые кенкеты), наполняемые поначалу пальмовым маслом, а позже — и керосином.
Впрочем, всё это были сущие копейки. Самым крупным (более 21 миллиона ежегодно) «потребителем» (и растратчиком) денежных средств была армия; в армии же всегда большие средства расходуются на мундиры. Я давно уже озаботился разработкой более дешёвых и практичных образцов униформы: придумали что-то типа гимнастёрки из некрашеного полотна, похожую на казакин куртку из парусины, напоминающий телогрейку мундир. Показал Суворову; он одобрил всё, но притом заявил:
— Вы, Александр Павлович, в войсках всё это и не думайте даже показывать!
— Отчего же? — удивился я.
— Да оттого, что все — и офицеры, и нижние чины — привыкли к красивому мундиру, а это вот ваше поделие, хоть и удобно, но столь уродливо, что при переодевании в армии начнутся форменные бунты! Я сам — целиком за удобство, и вас поддержу в любом случае, но примите во внимание: военный человек горд и любит пофорсить. Не стоит лишать их этого невинного удовольствия! А хотите сохранить средства — возьмите потёмкинскую форму, её и в войсках любят, и стоит она весьма недорого!
Понятное дело, мне с Суворовым спорить в военных делах было бессмысленно. Решили, что, прежде всего, надо по мере износа наличных мундиров переводить все полки на «Потёмкинскую» униформу*. Это, конечно, далеко не идеал, но ничего лучше всё равно нет. Единственным заметным минусом её была крытая кожей поярковая каска с меховым валиком, довольно неудобная и непрактичная. Вот её непременно надо заменить, а в остальном — всё очень даже на уровне!
Я всегда недоумевал, почему князь Потёмкин к своей, в общем, удачной униформе присовокупил эту странную и неудобную каску. Тайна сия раскрылась, лишь когда я коснулся этого предмета ближе: оказалось, эти каски переделывают из старых треуголок, обрезая им поля, и добавляя сверху меховой валик, а сзади — лопасти. В общем, Светлейший неудачно решил сэкономить.