Благословенный 3
Шрифт:
— Наши намерения совершенно мирные. Корабли всего лишь войдут в Босфор и выйдут из Дарданелл. Ушак-паша — дисциплинированный адмирал, верный слуга императора; он ни за что не выстрелит первым. Клянусь честью!
— Это нарушение наших границ! Это война! — раис-эфенди от гнева уже просто брызгал слюной, буквально выплевывая слова, будто они душили его и яростно просились наружу.
«Не шарахнул бы его сейчас кондратий» — где-то в глубине сознания Кутузова произнёс холодный голос разума. — «А то, пожалуй, и разговаривать будет не с кем, да и действительно окажусь в застенке!» Но внешне он продолжал сладчайше улыбаться
— Три месяца назад я имел честь сообщить Дивану, что одностороннее нарушение вашей стороной договора о Проливах не повлечёт для наших стран ничего хорошего, — парировал Кутузов, любезнейше кланяясь. — Свобода мореплавания чрезвычайно интересует нас, и мы готовы за неё сражаться.
— Свобода мореплавания? Свобода притащить свой флот прямо к древним стенам дворца Великого Султана, вы хотели сказать?
— Султану не стоило размещать свой дворец так близко от моря. У вас есть прекрасный город, Анкара, бывшая когда-то столицей вашей прекрасной страны. Не стоит ли вам возродить прошлое?
— Мы непременно возродим прошлое, вернув себе берега Чёрного моря, Казань и Астрахань! Ваш сопляк-император пожалеет о своей дерзости! — продолжал бушевать турецкий министр, весь багровый от негодования. Он долго кричал что-то в этом духе, но, чем громче и страшнее произносились угрозы, тем спокойнее становился русский посланник — известно было, что реализовать все эти громогласно расточаемые обещания турки не смогут. С французами есть договорённости, англичанам сейчас не до этого, а что такое Порта без поддержки Европы?
* * *
Черноморская эскадра в составе 17 линейных кораблей, 14 фрегатов, 8 бомбардирских кэчей, 35 корветов, бригов, шебек, шняв и пятидесяти пяти транспортных судов шла из Севастополя на Мальту. Им предстоял прорыв через Босфор, а потом и через Дарданеллы; дело, неслыханное доныне! Операцию прорабатывал сам адмирал Ушаков, пользуясь данными об укреплениях Пролива, полученных когда-то графом Орловым от строившего их барона Тота.
Но не укрепления беспокоили Фёдора Фёдоровича: от встречных купцов поступили вести, что турки практически весь свой флот сгрудили в заливе Золотой Рог. Вот там будет настоящее дело… а пока надо было пройти через самое узкое и опасное место Пролива.
— Ваше Высокопревосходительство!
Ушаков обернулся. К нему спешил капитан Свиридов, командовавший «Св. Евстафием» — флагманом Ушакова.
— Ваше Высокопревосходительство, лоцман доложил, что впереди — Босфорские крепости!
Ушаков, нахмурившись, развернул карту укреплений — точную копию, снятую с оригинала из кабинета императора. Прищурившись от яркого южного солнца, он снова окинул взглядом схему укреплений, давно известную ему наизусть. Вот батареи у входа в Пролив — они молчали (и неспроста — Михаил Илларионович знал совё дело). Вот батареи у первой узости — они так и не доделаны, никаких орудий там попросту нет. В вот это — действительно серьёзное препятствие…
— Вижу крепость! — донеслось с марса.
Ушаков, оторвав взгляд от карты, впился взглядом в очередной участок побережья, медленно открывавшийся перед офицерами эскадры. На крутом азиатском берегу, среди изумрудных садов тёмных южных сосен, возвышалась Анаталихиссар — «Анатолийская крепость»; её высокие круглые башни горделиво венчали
«Енихисары» — «Новая крепость» — так называют её турки. Три мощные, европейского типа батареи, — восемьдесят шесть орудий — усиленные парой «больших» турецких пушек, стреляющих мраморными ядрами огромной величины и весом в двадцать пудов. И сильное босфорское течение, прижимающее корабли именно к западному берегу. И комендант, подкупить которого не удалось.
Русские офицеры, как на иголках, смотрели то на укрепления, то на адмирала. Нервы у всех были натянуты до предела; все понимали что в этих ласковых, лазурных водах пролива сейчас начнёт литься кровь, а над волнами поплывут клубы порохового дыма.
— Начинаем! — только и сказал Ушаков Свиридову. — Подайте сигнал брандерам!
Капитан только этого и ждал.
— Убрать бом-брамсели! Сигналь брандерам — атаку! — понеслись торопливые команды, и команда сноровисто бросилась исполнять давно отработанную на учениях экзерцицию.
Два брандера следовали впереди флагмана, ещё два — сзади. И теперь все они направились прямо к берегу! Один за другим, с треском и грохотом они садились на прибрежные камни; команды поджигали фитили и на шлюпках покидали обреченные транспорты, торопясь попасть на проходящие русские суда.
Турецкая крепость ожила: раздался грохот орудий, от корпусов брандеров полетели щепки. И тут засевшие на камнях старые суда густо задымили, выбрасывая из своих недр мощнейшие клубы сизого, странно пахнущего дыма.
Ушаков в волнении следил за происходящим. Несколько недель вся эскадра ждала подходящий северо-восточный ветер; и теперь клубы дыма заволакивали западный берег и турецкие батареи. Весь расчёт, все надежды возлагались на дымовую завесу, которая должна была защитить боевые, а главное — транспортные суда от огня «Новой крепости». И расчёт оказался верным: западный берег затянуло дымом, в то время как воздух над самим проливом оставался сравнительно прозрачным. Турецкие батареи грохотали не переставая, добавляя к русской дымовой завесе всё новые густые клубы порохового дыма. Ядра летели во все стороны, поднимая фонтаны в водах пролива, но больше всего — перелетая на противоположный берег, безжалостно разрушая прибрежные постройки и пакгаузы возле Анатолийской крепости.
Все суда миновали опасные узости благополучно. Лишь на подходе к Стамбулу выяснилось, что один из транспортов словил-таки калёное ядро и теперь медленно разгорался. К счастью, он был загружен зерном, а не войсками; команда покинула судно, перебравшись на подошедший к транспорту куттер.
А впереди наш флот ждал Стамбул. и весь турецкий флот, подошедший из Мраморного моря.
Двадцать семь линейных кораблей и более сотни иных судов полностью заполонили неширокую бухту. Перед нашей эскадрой открылся настоящий лес мачт — боевые корабли выстроились у входа в Золотой Рог, готовые защищать утопающую в зелени столицу. За боевыми кораблями укрывались многочисленные мелкие и торговые суда османского флота. Порты огромных 80-ти пушечных кораблей были угрожающе открыты.