Благословенный Камень
Шрифт:
— В нашем караване был один человек, который позарился на мою мантию и украл ее, пока я купался. Ему не повезло — в этот момент на нас как раз напали кошу. Я был ранен и чуть не утонул в источнике. Но меня нашли кочевники — они забрали меня к себе в шатры и выхаживали, пока я не поправился.
Поняв, что сейчас услышат историю, Небесный Правитель с Летней Розой, Ло-Тан и дети придвинулись поближе.
— После того как я поправился, — продолжал Адриано, — и попрощался со своими спасителями, я стал разыскивать тебя, Катарина. Но твой след оборвался, у меня не было никакой возможности узнать, где тебя искать, и вообще — жива ли ты еще. И я поехал в Иерусалим, потому что
— Но ты так и не разыскал его?
— Нет, зато я разыскал тебя, — сказал он, улыбнувшись.
— Но как же твоя миссия на Крите? Как же твое братство? Разве ты не должен вернуться к ним?
— Пока я был в Иерусалиме, до меня дошли слухи, что Крит захватили турки и вырезали моих братьев, всех до одного. — Он замолчал и посмотрел на своих слушателей как человек, владеющий какой-то удивительной тайной. — А теперь главное… Катарина, хоть я и не отыскал твоего отца, но я знаю, где он.
Все, кто был в саду, дружно вздохнули, потому что всем было известно, что Катарина всю жизнь его разыскивала.
— Говори же, — сказала она.
— Когда я был в Ташкенте, один человек, рассказал мне об отце и трех его сыновьях, немцах, у которых была такая же иконка, что и у тебя. И они искали голубой камень. Им сказали, что его продали монахам, которые шли на восток, в Китай, где они собирались посетить императорский двор. Вот куда направился твой отец, Катарина, — в Китай, и, скорее всего, он все еще там.
Принесли еду с вином, и невероятные люди в удивительных одеждах закружили вокруг него, как экзотические птицы. Адриано улыбался, видя, какое внимание ему оказывают, потому что не знал, что его ждет, когда его под охраной везли в это изолированное поднебесное королевство.
Но, когда к нему подвели молодую девушку, и она почтительно поклонилась ему и назвала отцом, улыбка сошла с его лица. В саду все затихло, казалось, замолкли даже птицы и фонтан перестал журчать. Прошло несколько минут, прежде чем он смог заговорить, голосом, напряженным от переполнявших его чувств: «В моем доме в Арагоне на стене висел портрет моей матери, на котором она изображена в том же возрасте, что и ты сейчас. Я как будто увидел ее, Адриана, так вы похожи».
Отец с дочерью обнялись, и все заплакали, и громче всех Небесный Правитель, который рыдал, как дитя, утирая слезы белыми рукавами.
В ту ночь, когда Катарина лежала в объятиях Ло-Тана, он прошептал ей:
— Если ты хочешь вернуться к Адриано и быть его женой, я пойму и отпущу тебя, ведь он был твоим первым мужем. И, если ты захочешь отправиться в Китай на поиски своего отца, я дам тебе свое благословение. Но я молю Кван-Инь, моя возлюбленная Катарина, о том, чтобы я навсегда остался в твоем сердце.
Но она ответила:
— Мы с Адриано не были женаты по нашим законам. Ты — мой муж, Ло-Тан, и всегда им будешь. Этот камень значил для моего отца больше, чем дочь. Он не просто оставил меня на попечение незнакомого человека, он меня бросил. А если сейчас я отправлюсь за ним, то я брошу своих детей. Но мои дети значат для меня больше, чем эфемерный синий камень. Я не поеду за ним. Мое место здесь, рядом с тобой и моей семьей.
На следующее утро она
— Я не поеду в Китай и не буду искать своего отца. Наверное, он был одержим синим камнем, так же, как я была одержима им. Думаю, что в своих скитаниях я потеряла представление о своей истинной цели, так же, как он — о своей. Мой отец выбрал свой путь, Адриано, а я — свой. Я остаюсь здесь. Но я была бы бесконечно счастлива, если бы ты прекратил свои скитания и тоже остался здесь. Ты можешь остаться здесь… в качестве моего хорошего друга? — спросила она, потому что она была женой Ло-Тана, и оба они знали, что близость, которая была когда-то между ними, уже не возродится.
Ответ Адриано был искренним и прочувствованным:
— Когда мы впервые встретились с тобой, Катарина, я был другим человеком. Я пылал ненавистью ко всем, чьи убеждения отличались от моих. Если человек не принимал Христа, значит, ему нельзя было доверять. В своем высокомерии я полагал, что мое предназначение — привести всех к истинному Господу, волей или неволей. Но, очнувшись после набега у изумрудного источника, увидел, что нахожусь среди людей, поклоняющихся огню, а они заботились обо мне, выхаживали и относились ко мне с большой добротой. Раньше я назвал бы их слугами дьявола, но тогда я понял, что они обычные люди, такие же, как и все, — они также борются за выживание, живут страхом и надеждой и поклоняются тем силам, в которые верят. Я уже не считаю, что можно обратить людей в истинную веру силой. Я буду счастлив остаться здесь, чтобы привести народ Жанду к Иисусу, Катарина, и, если они примут Его — пусть будет так.
Потом Адриано сказал, что не имел никакого права тогда, много лет назад, жениться на ней. Он нарушил свои обеты и поэтому не сомневался, что то, что произошло у изумрудного источника, было наказанием за это. И все эти годы он замаливал свой грех, разыскивая синий самоцвет и отца Катарины, и не прикасался к женщинам.
Катарина выслушала рассказ Адриано и задумалась о превратностях судьбы. А что если бы Катарина не успела застать свою мать, Изабеллу Бауэр, в живых? И тайна рождения Катарины умерла бы вместе с ней? Тогда Катарина вышла бы замуж за Ганса Рота и переехала в его дом за цехом по производству пивных кружек и прожила бы там всю жизнь, думая, что Бадендорф — это и есть мир.
И она сказала Адриано:
— Мне приходилось переодеваться юношей и жить в турецком гареме; я попала в кораблекрушение, меня похищали и продавали в рабство; я был христианкой, мусульманкой и поклонялась богине; я любила мужчину, которого теряла и находила вновь; я познала блаженство и боль, удовлетворение и разочарование.
Я говорю на немецком, арабском, латыни и на языке жанду; я побывала в самых отдаленных уголках земли и увидела неописуемые чудеса. Но все это время моим домом был Бадендорф. И он до сих пор остается моим домом, с его рекой, лесом и замком. Но Жанду — тоже мой дом. И, хоть я уже сомневаюсь, что смогу когда-нибудь разыскать своего настоящего отца, отец у меня все же есть — в лице Небесного Правителя. У меня брат в твоем лице, Адриано, а также сестра и моя третья мать — Летняя Роза. Здесь, в Жанду, у меня появилось много кузенов и других родственников, моя теперешняя семья даже больше семьи Ротов в Бадендорфе. У меня есть Адриана, Ло-Тан и дети от него. Все эти годы я разыскивала свою семью, но только теперь поняла, что все это время она была со мной. Я разыскивала голубой самоцвет, но он тоже все это время был со мной — на иконе святой Амелии. Поэтому я остаюсь, в Жанду, ибо мое место здесь.