Благословенный
Шрифт:
Генерал-аншеф Суворов Александр Васильевич внимательно смотрит мне в лицо, и я сейчас прекрасно вижу себя его глазами. Развязный отрок одиннадцати лет, любимец бабушки- императрицы, краснощёкий голубоглазый мальчуган, с рождением получивший орден Андрея Первозванного, которому он, прошедший десяток компаний, удостоился только за кинбурнское дело, когда пять раз водил солдат в атаку, был дважды ранен и контужен. А моего бриллиантового эполета нет у Суворова и по сю пору. И этому-то юному шалопаю он, генерал-аншеф на шестидесятом году жизни, должен говорить «Ваше Высочество», отвешивать «глубокий поклон» и без милостивого на то разрешения ни в коем случае в его присутствии
Да, тяжело будет наладить контакт с ним. А между тем, очень хочется и, главное, надо!
– Премного благодарю, ваше императорское высочество — наконец произнёс он довольно чопорно.
— Александр Васильевич, давайте как-то сократим мой титул! Вы же любите во фрунте короткие команды? Давайте мы, как на войне, опустим все эти длинные нелепые титулы!
Одна бровь моего собеседника едва заметно приподнялась — очевидно, я его удивил.
— Ну как же обращаться к вам, Ваше Высочество?
— Да никак не обращайтесь. Для вас я просто Саша. Кстати, мы тёзки! Только вы не смотрите, что я мал — военным делом я страсть как интересуюсь. А как поживают ваши дети? У вас же есть сын, кажется, Аркадий, и одна или две дочери?
Лишь сейчас глаза Суворова потеплели.
— Одна. Наташенька. Покорнейше благодарю, ваше высочество, все благополучно! Обучается в Смольном монастыре, очень ей нравится.
Должно быть, нечасто он её видит, подумалось мне.
— Если вдруг, не дай Бог, будут у вас или дочери вашей какие-то сложности, незамедлительно обращайтеся ко мне! Если надо будет, я и с государыней переговорю, ну, или, хоть подскажу что-то! Договорились? Однако же, Александр Васильевич, зачем я вас, собственно, пригласил… Думаю, страшно устали вы от походной жизни, и сейчас в своем праве насладиться отдыхом, но, буду просить вас покорнейше уделить своё время, дабы утолить мой интерес. Мнится мне, Александр Васильевич, наша армия нуждается в более прочном и основательном устройстве, чем то, что мы имеем сейчас. А вот что вы, граф, думаете на сей предмет?
Суворов усмехнулся — видимо, рассуждения нигде никогда не служившего мальчика об устройстве вооружённых сил показались ему забавны.
— Светлейший князи Потемкин-Таврический много делает для обустройства армии нашей, и плоды трудов его весьма благотворны!
— Да, наслышан, Григорий Александрович взялся на юге за реформы…. Кстати, что вы думаете о его новой униформе?
— По разумению моему, да и всех прочих, форма эта отменно хороша. Куртка, камзол, рейтузы — выше всякой похвалы! Наиболее приспособлена она к климату южному, удобна и опрятна, и в особенности, долженствующая служить к охране здоровье солдата! А пуще всего хвалят князя, что отменил напрочь пукли и парики. От таких расходов и мучений избавил нас — не приведи Господи!
— Отчего же вы явились в парике, драгоценный и уважаемый Александр Васильевич?
— По придворному этикету, Ваше Высочество!
— Ах, бросьте вы это, являйтесь в своих волосах! Я сам ненавижу эти парики, в них решительно невозможно находится!
По глазам Суворова было видно, что он полностью тут со мною согласен. Мы некоторое время поговорили о введённой в екатеринославской армии «потёмкинской» униформе, разных её особенностях, преимуществах и недостатках.
— Не кажется вам, дражайший Александр Васильевич, что, при всех прочих несомненных достоинствах, прилагающаяся каска, пожалуй, не очень удобна?
Суворову наш разговор явно начинал нравиться. Он сел чуть раскованнее, и лицо из напряженного стало вполне доброжелательным.
— По моему разумению, в сравнении с треуголкой
— Однако, нехорошо, что у солдат будут каски, а у офицеров остались треуголки? Егеря вражеские теперь будут издали видеть, где офицер, и охоту вести!
Суворов согласно кивнул.
— Опасность такая имеется, особливо, если стрелки вражеские со штуцерами будут. Но, уповаю, пресветлый князь про то не забудет, и офицерам головной убор подходящий пропишет!
— А что думаете про штуцеры для егерей?
Александр Васильевич лишь покачал головой.
— В стрельбе метки, но как же долго заряжают! Смотреть на них — мука смертная!
— Вы, как говорят, вообще не сторонник стрельбы? Говорите, мол «пуля дура, а штык — молодец»?
Суворов усмехнулся.
— Я так отнюдь не считаю, Ваше императорское высочество. Конечно, солдатам при экзерциции в частях, под командованием моим состоящих, всегда внушается, что пули надо беречь для решительного случая, да на то есть причина.
— Какая же?
— По порядку, ныне действующему, солдату для экзерциции* (экзерциция — обучение в терминологии 18 в. — прим.) выделяют лишь три выстрела в году. Это очень мало, и твёрдого навыка стрельбы рекруту не внушает. Да и, правду сказать, в иных полках не исполняют и этого! Потому, в бою нередко солдаты стреляют неумело и мимо. В такой пропозиции уместнее будет, чем сыпать пулями в белый свет, сделать один верный выстрел в упор, или даже, прямо в штыковом бою!
— Так может быть лучше выучить солдат правильной стрельбе? — удивился я.
— Конечно, это было бы способнее. В бытность мою командиром Суздальского полку, я, бывало, на свои деньги покупал порох и свинец, для солдатской экзерциции. Тогда мы делали больше тридцати выстрелов в год, и солдаты наши после того стреляли верно. Но средство это накладное! Я, благодарение Богу и родителям, в средствах стеснён никогда не был, потому и закупал им выстрелы на свой счёт; а иной командир так не может. А бывает и наоборот, — даже три положенных залпа в год не выстреливают!
— А дорого стоит обучение стрельбе?
— Сами судите: в один выстрел батальон выпускает пуд свинца, а это нынче двенадцать рублей. Да еще пороху сожгут рубля на три!
— Да. Надо бы что-то с этим сделать. Для хорошего дела деньги-то можно выделить, как думаете?
— Так-то оно так. Но вот будут ли средства потрачены в науку солдатскую, или осядут по карманам — про то ведает лишь бог и полковой начальник.
Тут я крепко задумался. Действительно, вот, скажем, выделили мы тысячу рублей на обучение стрельбе N-ского полка. Деньги пришли в полковую кассу, и… что потом? Может быть, на них действительно купят порох, пули, выведут солдат в поле, и произведут положенное количество выстрелов. А может быть, тупо украдут, а наверх представят красивые доклады. И даже если пришлют в полк свинец на пули — где гарантия, что его просто не продадут за полцены? Как это отследить — поставить к каждому полку по соглядатаю? А если полковые коррупционеры с ним поделятся? Поставить ещё одного фискала, наблюдать за соглядатаями? Может быть, мы в итоге добьемся своего, но расходы на всех этих надзирателей окажутся таковы, что проще будет плюнуть, да и нанять уже готовых вояк-профессионалов…. или смириться с необученностью рекрутов.