Песня называется «Мне тридцать три». Почему называется? Потому что я не могу уже в этом году сказать, что мне — тридцать три, потому что мне в этом году уже будет тридцать пять…
Мне — тридцать три уже,Я в крупном тираже,А сам себе даю намного меньше.Девчонка говорит:«Какой же ты старик,Ты лишь созрел для самых юных женщин!»Мне только тридцать три,На возраст не смотри!И ты со мною запросто осталась,Но что ни говориИ как там ни мудри —Все чаще на лице моем усталость.Мне тридцать три… Привет!Здесь остановки нет,И, как пластинка, в эти оборотыКручусь до хрипоты,Мой автостоп был ты,Но ты ушла, включив бесповоротно.Мне тридцать три теперь.На счетчике потерь,Уж не хватает цифр и от обидыВо сне я говорю,Зубами скрежещу,Чтоб наяву себя потом не выдать.Мне тридцать три с куста,Я в возрасте Христа,Ему куда ни шло — висел за дело —Так легче раза в три,А я распят внутриИ в шрамах у меня душа и тело.Мне тридцать три, ну что ж…Седею ни за грош,Душа пуста — входите, ради Бога!Вы обживетесь тутЗа несколько минут,Вот только обувь скиньте у порога!Мне тридцать три — ура!На пенсию пора,А встретимся —
спина моя дымится.Признаться — подустал,Не тот уже запал,Но порох есть еще в пороховницах!
29. Песня без названия
Водка выпита вся и до дна,Для тоски, вроде, нету причин.Ты со мной, но ведь ты — одна,Я с тобой, но и я — один.Наши речи давно недлинны,Наши губы, как лед, холодны,Грусть осенняя в наших делах,Души нам заменяют тела.Мы воруем себя у ночей,Вот опять загрустила свеча,Будто чувствует — я ничей,Будто знает что ты — ничья.Я сейчас докурю, как всегда,И со вздохом задую свечу.И, целуя, скажу, про себя:«Понимаешь, я так не хочу…»Если речи уже недлинны,И невмочь откровенная ночь,Если губы, как лед, холодны —Тут ни водкой, ничем не помочь!А ты подносишь мне водки стакан,А она на губах так горчит…И внутри — мне про самообманИстерически кто-то кричит.И я чувствую, день ото дня,Что однажды и сам закричу:«Ты прости! Не грусти! Отпусти ты меня!Понимаешь, я так не хочу!»Если речи уже недлинны,И невмочь откровенная ночь,Если губы, как лед, холодны —Тут ни водкой, ничем не помочь!
30. Моя память
Сквозняки на душе, холода.Речкой вымерзла наша любовь,Но под толщей холодного синего льдаЖизнь пульсирует все же и вновь,Расстояния все сократив,И в былое всего унося,Память сердца занозой засела в груди,Не дает мне покоя и сна.Что ей хрупкие талые льдыИ условностей пестрая нить,Ведь она все изгибы, изломы судьбыОтпечатками сердца хранит.А по ним так легко опознатьИ представить на память суду.Где же алиби взять и что можно сказатьВ оправданье себе самому?Можно в горы и к морю махнуть,От врагов и долгов убежать,Только память свою мне нельзя обмануть,Ей, как солнцу, нельзя возражать.Очень трудно бывает, когдаСам не знаешь — куда б себя деть.Вот опять на душе сквозняки, холода,Лучше в прошлое мне не смотреть.Но от тени своей не уйтиНикуда, ни за что, никогда!Где б я ни был, со мной неразлучна в путиПамять сердца, как хлеб и вода.Не виню, не браню никого,Что по тонкому, хрупкому льду,Словно зек по тайге, от себя самогоУбегаю все глубже в тайгу.Остается в надежде весна,Как реформа душевной зимы.А пока на душе только вьюга одна,Холода на душе, сквозняки.
31. Песня про русского Ивана
Вот так всегда у русского Ивана:Наутро пусть не будет ни гроша,Но если он дорвался до стакана —Поет и стонет русская душа!А после боль в висках и в пояснице,И странный сон про шляпки от гвоздей…И в самый раз бы щас опохмелиться,Но как назло ни денег, ни друзей.Обидно, что ж, довольствуюся квасомИ, силясь вспомнить кто меня побил,Спросил жену неимоверным басом:«Во сколь пришел и сколько я пропил?Откуда эти странные ботинкиИ клок волос от девичей косы?Где козырек от новой восьмиклинкиИ, что ль, в ломбард заложил я трусы?»В мольбах жены ни юмора, ни смеха…И, слава Богу — Он их не слыхал,А то б давно трамвай по мне проехалИли башку расплющил самосвал.«Ты, — говорит, — скотина, на соседейРужье искал, зубами им скрипел,Потом при всех на детском лисапедеКатался голый, „Марсельезу“ пел.»Да как же так сумел я умудриться?Жена, прости! Поверить не могу!Но что ли впрямь на улице — плюс тридцать?А я домой приперся весь в снегу…Ну и дела… Шатаются три зуба,Видать, боксеру душу излагал.Теперь, гуляй себе в часы досуга —За ухом нос и светится фингал.Вот так всегда! Никак не удаетсяУстановить пропорцию и — ша!И потому сперва душа смеется(Ох, хохочет!),А после стонет русская душа!Я не Ермак, но мыслию объятый,Сижу на тихом бреге Иртыша.Зачем душа мне эта — непонятно,Коль за душою нету ни шиша.Зачем душа мне эта — непонятно,Коль за душою нету ни гроша.
32. Современная любовь
Сейчас прогресс коснулся всего и, мне даже кажется, в том числе чувств человеческих…
Мы только познакомились,А ты — в декретПошла и мы поссорилились:«Привет!», — «Привет!»Я обожаю скорости,Прогресс люблю,Но эта мне история —Завал всему.Купил я два билетикаИ эскимо,Быть может, ты с брикетикаПоймала что?Я понимаю многое…Декрет — ура!Но думаю, ей-Богу, я,Что все мура!Я верю в телепатиюИ в анекдот,Ну как же через платьеПроник микроб?Был демобилизован я,Пылал в страстях,И деморализован былТобой в кустах.Не сразу сдался лично я,Ты все учлаИ методы столичныеСтаринным препочла.Я, правда, израсходовалРублей полста,Но все же оприходовалЧерез уста.Сейчас я понял многое —Усе могу!Какая ж демагогия —Ты в роддому!Читал я: гдей-то водится,В одном краю —Зачатье в рот приходится,А родит сквозь ноздрю!Усе теперь! Все глухо!Меня ничем не удивишь!Коль сына лопоухогоИз уха мне родишь!Роди скорее, Настенька,И весь тут хрен!Я имя головастикуДам — Феномен!Ура! Цивилизация —Мильен чудес!Умов перетрубацияИ чувств прогресс!
33. Вроде я — не манси…
Вроде я — не манси,Есть глаза и мозги,Но вдали и вблизиЯ не вижу ни зги.Я бываю в гостях,Но в табачном дымуЧасто вижу в глазахУ людей немоту.Да и это не таСуета-маета,Но всегда неспростаСлепота, немота.Люди что-то кричат,И в кредит, напрокатВсе ответа хотят,Только я не Сократ!Я и сам все в бегахИ с судьбой не в ладах,Весь в долгах — как в шелках,Что карась в неводах.Изменила жена,Между нами межа.И
живу, дребезжа,Как стекло витража.Я и сам все в бегах —Без друзей, при друзьях,Только спутник в бегах —Мой же собственный страх.Потому что, когдаМы бежим в никуда —От себя, как вода,Не сбежать никогда!Знать бы если о томЗа какие грошиГде нас пустит и ктоДля постоя души,А под праздник втройнеМысли вовсе грустныИ почти как в тюрьмеСнятся мрачные сны.Не герой, не палач,Не пустой как калач,Но, хоть смейся, хоть плачь —Я в кольце неудач.Вот вчера поддавал,Обмывали сервант,А сервантЗа бутылку сержант.Пусть дурак он и плут,Но удачи все там,Где и пряник, и кнут,Власть, деньга и наган.Знаю я лишь одно:От портних и до клизм —Все в рассрочку дано —Телевизор и жизнь!Горсть последних монетШвырну в морду друзьям.Денег нет и привет,Все они — по кустам.Мне осталось к утруЗарядить пистолет,Но в аду и в раюСправедливости нет.Если это все так,Значит, где-то есть цель.Только все неспроста,Где же выхода щель?Да и эта не дастСуета-маета,Караул, слепота,А вокруг — немота.От часов до трусовВсе отдал бы тому,Кто ответить мне смог:Отчего? ПочемуНе труслив как стукач,Не жесток как палач,Не пустой как калач,Но в кольце неудач?Почему я в кольце неудач?
34. Баба Дуся
«Сей вопрос, между прочим,Был поставлен ребром:На заводе покончитьС вездесущем вором.Вот, ведь, люди есть люди,И Господь им судья!Где сполна — там убудет,А иначе нельзя!По болту да по гайке,А кто видит — молчит,Пусть, сгодится в хозяйствеВсе, что плохо лежит.Брали их на порукиИ садили в тюрьму…Вот, беспокойные руки!Не постигнуть уму!Ведь ворует начальствоИ воруют в верхах,А тут надо ж попастьсяНа каких-то болтах.Сколько рук миллионов,Сколько светлых умов,Три процента шпионов,Девяносто — воров.Обещали уважить,Изготовить прибор.Он, уж точно, покажет:Кто — начальник, кто — вор.»Баба Дуся — вахтершаЗаводской проходной,Лоб и губы наморщив,Рассуждала с собой.
35. Они и мы
Это песня про лебедей. Я написал ее в семьдесят четвертом году, а маленечко у меня ее украли… Всесоюзное радио и телевидение. Они выдали песню, сделали правильные слова, в семьдесят пятом году. У меня она называется «Они и мы».
Сила тайная есть у истоков любви,Словно чудо, она, неземное!Кто-то лебедя влет из берданки подбил,А их жило за озером двое.Тот, второй, ошалев в синеве голубой,Падал комом, взлетая выше и выше,Задевая крылом, звал ее за собой,Но она отвечала все тише.Он так долго кружил, он так дико кричал:«Почему же она не взлетает?!»Он нестрелянный был и такого не знал,Как под сердцем свинец остывает.Чуя все же беду птичьим сердцем своим,Так плакал он не по-птичьи — надрывно,Стало небо вокруг нестерпимо пустымИ ненужными сделались крылья.И, набрав высоту, он решил их сложить,Он в смертельный пустил себя штопор.Рядом с нею упал, понимая, что жить —Это было бы слишком жестоко.Сила тайная есть! Он двенадцать круговСовершил над зловещею сушей,И суровою дратвой в двенадцать рядовТем полетом прошил мою душу.Сила тайная есть и у нас, у людей,Только таинства в жизни так мало!Мы стовольтны в любви, а у птиц-лебедейКиловатты душевных накалов.И еще одного не возьму как-то в толк:Отчего? Почему? — Но извечноЧеловек человеку бывает как волк,А зверье меж собой человечны…
36. Я сегодня мимо церкви проходил…
Я сегодня мимо церкви проходилИ трем нищим на гашетку угодил,Но в карманах у моего, у плащаНе нашлося даже медного гроша.«Извините, я утюг домой купил,За квартиру, свет и воду заплатил,А еще пришлось долги людям раздать,Так что вам, ребята, нечего подать.»Мне вообще-то стало стыдно среди них,Две руки у них лишь было на троих.У меня, у одного их — целых две!А я тоже в постоянной нищете.«Ну так что же, парень, ты тогда стоишь,Если нищий, как и мы, — ты говоришь?»И, смеясь, сказали: «Слышишь, не сердись!Раз такое дело — рядышком садись!»Я, ей-Богу, ради хохмы рядом сел,Глаз зажмурил, взял блондинку на прицел,Руку вытянул, поджал одну ногу…Подадут, тады и я вам подаду!«Люди добрые и всякие, кто — как,Мне подайте на автобус хоть пятак!Иже еси о вас помянет в небеси,Что вам стоит! Я ж прошу не на такси!Так не жальтесь! Медяку я буду рад,Все одно, пропьете больше во сто крат!Так бросайте же скорее, по грошуЯ ж на кров, в конце концов, у вас прошу!А вы, гражданочки и граждане вообще,Не смотрите, что я в новеньком плаще,Алименты я плачу на обех жен.Чем кормиться я, товарищи, должен?Мне ж охота тоже выпить и поесть,Что ли в петлю натощак я должен лезть?Я ж коньки отбросить запросто могу!Так не дайте же погибнуть на снегу!»Кацышевский чуть поодаль проканал,Потому что мне никто не подавал,И смеялись трое нищих, аж до слез:«А напрасно ведь шутил!» А я — всерьез…
37. Разговор у редактора
Снова был в редакции и сноваПолучил назад свои стихи:«Очень свежи. Пишите толково…»А в печать не взяли ни строки.«Вы — талант, Вы — настоящий гений!А, вернее, сможете им стать,Если темы для стихотворенийБудете изящней подбирать.Ну зачем, скажите мне, зачемВы все норовите про худое?Разве нет у нас других тем,Принесите что-нибудь другое.»Я стоял, как лошадь у корыта,Понукаем плетью пышных слов,Форточка была полуоткрыта —Он на жизнь смотрел через нее.Где-то там невидимы ходилиСотни, неопознанных как я,Также разбивали лбы другие,Вдавливая зубы в удила.А потом на ты и полушепотомУбеждал редактор заговорщицки,Ввинчиваясь в мозг мой штопором:Никчему, мол, эти разговорчики!А потом с улыбочкой, потупясь,Говорил, пушинку с плеч сдувая:«Ну, давай, пиши, только получше!Знаешь сам — политика какая…»Я запомнил типа эту тупость,Бдея кабинетчика слова:«Ты смотри на подлость и преступностьКак на нетипичночть бытия.»Должен я идти иной походкойМимо сплетен, горя и реклам,Ничего, что слева пахнет водкой!Ничего, что справа в морду дам!Что стоят мальчишки, выпивая,Так, что аж захватывает дых,И потом дерутся, избиваяНезнакомых и родных.«Что ж такого — если кто-то плачет,Если кто-то бритву обнажил…Это ничего собой не значит,Се ля ви!» — мне тип тот говорил.Я иду небрежною походкойМимо дряни, вони и обид.Ничего, что от подружки пахнет водкой!Ничего, что совесть говорит…